Мамуля сверлит меня взглядом. Испытывающим. Полным вопросов и тревоги.

И сердце пропускает удар. Один. Ещё один.

Не в силах справиться с волнением, вскакиваю со стула.

− Да, тебе сделают операцию поставят на ноги. – Облизываю пересохшие губы.

Вижу, как остальные пациентки навостряют уши. Прислушиваются к словам.

И щёки непроизвольно алеют.

Понимаю, что их всех гложет один вопрос…

− Но это стоит денег. Больших, просто огромных денег, Вероника. – Распахнутый взгляд родительницы останавливается на моём лице.

Прожигает дыру.

Я дёргаюсь. Убираю глаза в пол, не в силах противостоять матери.

Зажимаюсь. Обнимаю себя руками за плечи.

И головой мотаю.

− Откуда у тебя такие деньги, дочка?

− Это я ей дала деньги. – Звонкий голос за спиной заставляет обернуться.

Покрыться изморозью.

Дверь в палату хлопает. Оборачиваюсь. Встречаюсь со своей начальницей дрожащим взглядом.

Что ей тут нужно?

− Вы? – Глаза мамы распахиваются с недоумением.

Сканирует нежданную посетительницу странным взглядом. Сводит брови на переносице.

И дыхание тяжелеет.

Не знает, чего ожидать в следующий момент.

Оборачиваюсь. Осматриваю блондинку дрожащим взглядом.

Взгляд пылает. В глазах – опасные огни. Губы плотно сжаты.

А ещё она не похожа на счастливую невесту, которая провела долгожданную ночь любви с женихом.

Но я прячу свои размышления в долгий ящик. Не хочу сейчас возвращаться мыслями к Амиру.

Только не сейчас.

− Да, мамочка. – Решаю не лгать.

Хватаю Нину Ивановну за руку, подтаскивая к кровати больной. Не даю возможности вырваться.

Она семенит с неохотой.

Осматривает лежащих на кроватях женщин с некоторой брезгливостью и опаской. Как будто заразиться чем-то может.

− Я… Я не знаю, как Вас и благодарить. – Голос мамули сбивается.

На глазах - слёзы.

А потом она некрасиво шмыгает носом, вытягивая вперёд дрожащую руку. Дотронуться пытается.

− Мы всё отдадим, клянусь. Я вот только на ноги встану. И на работу устроюсь…

− Это – лишнее, Надежда Петровна. – Голос блондинки звучит высокомерно и звонко в повисшей тишине больничной палаты.

Убирает руки в карманы дорогих брюк. Сухо кивает, так и не решаясь дотронуться до женщины.

− Но… как же? – В глазах мамы боль.

Переводит дрожащий взгляд с благодетельницы на меня. Никак поверить не может в то, что слышит.

Пересохшие губы облизывает.

− Ваша дочь заработала эти деньги. – Нина Ивановна кладёт на моё плечо руку.

Впивается ногтями в кожу. И улыбку на лице растягивает.

Неестественную. Фальшивую.

− Так что никакого долга нет, не беспокойтесь. – Кидает на меня взгляд, полный льда. – А теперь я её забираю, у неё внеурочная смена.

− Да. Хорошо. – Беспокойство из глаз матери не исчезает.

Она не поверила. Ни на йоту.

А ещё ей нужны подробности.

Понимаю, что мы ещё вернёмся к этому разговору. Но стараюсь держаться спокойно.

Оставляю на сухой щеке поцелуй. И выхожу за дверь вслед за начальницей.

Нина Ивановна буквально бежит к выходу. Быстро, стараясь быстрее покинуть это неприятное место, которое так дисгармонирует с её внутренним миром.

Цокает шпильками дорогих туфель.

Даже не оборачивается. Не проверяет, успеваю ли я за ней.

Тормозит лишь на миг – у диспенсера с антибактериальным средством. С силой втирает в ладони.

И глаза блестят лихорадочно.

Кажется, будь её воля – она бы использовала весь флакон на себя. Искупалась бы в антисептике.

Находиться здесь ей неприятно.

Во всём виде сквозит высокомерие. Злость, за то, что ей пришлось явиться сюда.

И явно произошло что-то.

− Пристегнись. – Цедит, когда я осторожно устраиваюсь на заднем сидении её ярко-красного автомобиля.