Парни столпились у кабины и о чем-то тихо переговаривались с мужиком за рулем.

— Вроде он один, — шепнула Ленка.

— Да кто его знает, — ответила ей Ольга, — это он сейчас — один. Завезет нас в какую-нибудь деревню подальше и кирдык!

Рядом в кустах ворочался Вахит.

— Но мужикам же ничего не сделают? — после ужаса на дороге куст казался мне настоящей неприступной крепостью, но сердце все еще колотилось бешено — было очень страшно за мальчишек.

Над нами ухнула какая-то птица. Мы разом отпрянули вглубь куста, к рюкзакам. Прижались друг к другу потными плечами.

— Девчонки, вылезайте! — весело крикнул нам один из Гришагиных.

Мы переглянулись. Ленка одними губами прошептала «Нет». Ольга кивнула. Я хотела ответить «Ни за что!» но могла только ловить ртом воздух и пытаться унять бешено бьющийся пульс.

Вдох-выдох, вдох - длинный выдох полной грудью. Как на соревнованиях по плаванию, как тренер учил, когда я первый раз выступала на районной спортакиаде.

— Да выходите уже, — Вахит, наконец, вылез на дорогу и парой ловких движений вырвал из зарослей свой рюкзак, — это Сарик, наш водитель из лагеря, он нас подкинет.

— Живей! — подбодрил нас Гришагин, в темноте непоятно какой, — а то будете топать одни.

И превредно расхохотался, а было совсем не смешно!

— Ну Гришагин! — хотелось высказать всё нашему главному факультетскому весельчаку, — Ты сделал из меня авантюриста, это как минимум!

Пробовала еще лягнуть его ногой в подранных штанах, но он ловко увернулся, запрыгнул в кузов и начал хохмить уже оттуда.

Мы погрузились и в приподнятом настроении покатили, наконец, в альплагерь!

4. Глава 2. Альпсекция КУСИ это вам не уси-пуси

Среди ночи в альплагере нас, конечно же, никто не ждал.

Водитель, назвавшийся дядей Азизом, выгрузил нас у ворот с надписью «АЛЬПЛАГЕРЬ БАЛАБАН» и какой-то хищной птицей (тем самым балабаном, больше походим на тушку недосыпанного куренка) и поехал домой, спать. Как я узнала от ребят, местные в сезон подрабатывают в лагере: тетки — поварихами, мужики — подсобными рабочими, есть пара водителей. Один возит начлагеря, один — гоняет на грузовике за продуктами.

Продуктов он в этот раз не вез, только банки с краской и мотки тросов.

Вахит тросам обрадовался:

— Наконец-то, а то в прошлом году пара человек на старых мочалках послетали вниз.

В домики, положенные нам по путевкам, нас никто не пустил, но мы особо не сожалели — поставили палатки прямо во дворе и решили, что до утра — сойдет, а там разберемся.

Больше всего нас огорчил огромный висячий замок на столовой.

— Это мы до утра картошки не достанем? — огорчилась Ленка.

— Надо было в городе килограммчик достать, а не в очередях стоять непонятно за чем, — разочаровано протянула Ленка, укоризненно глядя на Юрку с Олегом.

Как мы ни стучали, ни картошки, ни морковки нам никто не вынес.

Олег зло пнул ни в чем не повинную столовую дверь, Вахит с надеждой заглянул в зарешеченной окошко.

За окошком было темно, как в ящике с негриятами, сама решетка намертво приварена к железным прутам, торчащим из стены.

Увы, лагерь работал не первый год и еду от голодных студентов тут прятать умели.

Мы еще немного покружили вокруг столовой, попробовали сунуться в занятый кем-то домик. Дверь была заперта изнутри, но там точно кто-то был. Мы слышали шаги и даже мрачное обещание начистить морды новичкам, которые мешает спать приличным альпинистам.

Приличные альпинисты делаться едой и открывать двери раньше завтрака отказались.

Нам ничего не оставалось, как развести костер, пожарить закупленную в Минводах тушенку и завалиться в самую большую палатку — пить чай и травить байки.