– Что господин желает? – пролепетала она нежным голоском, села было напротив, но тут же вспомнила, как надо себя вести, переместилась ближе.

Шершень едва не чихнул, вдохнув одуряюще сладкий запах ее духов и пудры. Демоны ее забери, она даже волосы этой дрянью посыпала!

«Да ее отмывать придется дольше, чем трахать, – подумал он, разглядывая перепуганную смазливую мордашку. – И на кой ляд она мне сейчас тут?»

– Занавески задерни и сядь. Да не сюда, напротив, – велел он. – Крикни только, чтоб тебе принесли угощение, что захочешь.

Она споро выполнила поручения и благодарно улыбнулась. За сладкое рисовое пиво, фрукты и лимонад, которые продавались тут втридорога, шлюхи имели процент. Впрочем, эта наглеть не стала. Дурочка необстрелянная.

– Там сиди, не липни. Давно к Олиане попала?

– У меня младшие братья осиротели, вот и...

– А вообще не надо, – отмахнулся Шершень. Выслушивать очередную слезливую историю не было настроения. Все они тут сиротинушки. Хоть бы раз одна сказала, мол, люблю это дело, вот и подалась в проститутки, заплатил бы такой в тройном размере! – Лучше спой-ка мне что-нибудь повеселей...

Она пела, а он пил тепловатый кукурузный виски. Потом нарисовался тот клиент, из-под которого ее увели, взамен подсунув мосластую Розу. Не из местных, изрядно накачавшийся горячительным, он Шершня не знал и решил устроить бучу. Хоть и пьяный, но на ногах еще держался, да и выглядел здоровяком. Шершень обрадовался было возможности поразмяться, но ниам сочла, что для скандала еще не время: набежали девки, вцепились, заверещали, пришлось разойтись.

Потом была пьянка в общем зале, где новенькая пела уже для всех, потом все-таки состоялась небольшая драка, но быстро помирились. Потом Гортензия пыталась увлечь Шершня наверх, сообразив наконец, что сегодня он будет щедрым. Но тот вдруг понял, что вовсе не этого желает.

Ему захотелось любви. До рассвета оставалось еще много времени. Он вышел из заведения и отправился в жилой квартал, тихий и сонный, где в зелени садов прятались дома городских толстосумов и чиновников. Трезвея от ночной прохлады, свернул возле храма в темную подворотню и ловко, в два прыжка, перемахнул через забор.

В этом городе у Шершня были две приличные женщины, которые не прочь. К одной, супруге почтенного налогового инспектора, заявиться среди ночи не получилось бы. Муж, старый рогоносец, ревновал ее к каждому столбу, платил слугам, чтобы круглосуточно следили. А жаль, инспекторша горячая штучка...

Впрочем, вторая тоже ничего. Малышка Нани. Дурища, каких поискать, зато молоденькая и красивая. И уж точно никто не подозревает эту благовоспитанную барышню в том, что она по ночам любовников принимает, так что можно наведаться без опаски. И спальня ее на первом этаже. И в него, Шершня, влюблена как кошка. Любит и ждет, а он давно тут не был, все глаза поди выплакала. Ну как не навестить!

Тихий условный стук – и немедленно за окном мелькнуло белое, створка распахнулась, выглянуло круглое перепуганное личико. Нарочно караулила, что ли?

– Это ты? – шепнула Нани, высовываясь наружу посмотреть, не следит ли кто. – Это правда ты?.. Ты что же, выпивши?

– Немножко.

Шершень схватил ее, теплую и вялую после сна, притянул к себе, жадно сминая мягкое податливое тело под тоненькой сорочкой. Путаясь пальцами в распущенных волосах, тяжелых и гладких.

– Пусти, нас могут увидеть! – пискнула она испуганно, уперевшись в его грудь руками. Правда, сопротивлялась слабо, для вида скорее. – Ах, что ты делаешь... не надо... Между прочим, я поклялась, что разорву эту ужасную связь. Ведь ты меня даже не любишь... Пусти!