– А ты чуткий! Не нервничай, мне это неприятно. Сам ведь хотел, чтобы мы были близки.

– Вот только под шкуру ко мне не лезь, – огрызнулся Шершень, понимая, что злость тает, как туман, и ему приходится насильно удерживать ее. – Прекрати. Я серьезно.

– Не сопротивляйся. Это всего лишь связь, мы чувствуем друг друга. Только я умею ей управлять, а ты нет.

– Управлять? Нет уж, моя сладкая, этот номер не пройдет!

– Да не дергайся ты. Ничего я не сделаю. Это удобно, сам увидишь. Ну что ты такой недоверчивый?

Она улыбалась. Искренне и немного нервно – Шершень вдруг с удивлением понял, что слышит отголоски ее чувств. Наверное, поэтому и перестала изображать из себя мраморную статую, раз он ей тоже в душу может заглянуть.

Ему в самом деле захотелось ей довериться. Потому что она такая красивая и славная, и так волшебно хороша в постели. Потому что он вообще никогда, никому и ничему не доверял, кроме своих пистолетов и счета в банке, так чего бы не попробовать, наверняка в этом есть особое удовольствие. И кто знает, какие еще штуки умеет эта странная девчонка. Ведь не просто так ее все вокруг боятся, даже разбойники на лесной дороге связываться не стали.

Глядя в прекрасные глаза, Шершень ясно осознал – случись что, он с ней не сладит. С малюткой Кэй, с которой ночью беспрепятственно творил что хотел.

– Кто же ты, черт возьми, такая? – пробормотал он задумчиво. А она лишь хитро прищурилась в ответ.

– Разве тебе не говорили, что будет непросто? Предупреждали ведь. А ты не принимал всерьез, не правда ли? Думал только об оплате. И после... я же просила – не нужно меня соблазнять. А ты не послушал.

– Выходит, у тебя со всеми, с кем...

– Нет. Только с теми, кто сам в глубине души этого желает. И с кем я хочу это сделать, конечно. Ты ешь, до ужина нескоро еще.

Лодку Шершень нанял самую роскошную. Большую, просторную, ходкую, с тенистой беседкой для пассажиров, в которой так приятно сидеть в прохладе на вышитых подушках и вокруг глядеть. Решил показать Кэй Дельту с лучшей стороны, хотя бы поначалу. На нищету и дикость насмотрится еще.

Они неторопливо плыли вверх по реке, широко разливавшейся в этом месте, мимо домиков с соломенными крышами, шагнувших в воду на сваях, мимо рыболовных мостков, зарослей тростника, фруктовых деревьев, склоняющих ветви под тяжестью налившихся сладким соком плодов. За деревней у берега росло целое поле лотосов, нежные розовые цветы распустились навстречу солнцу. Когда подплыли близко, Шершень дотянулся, сорвал один и вручил Кэй. Та понюхала и положила рядом с собой.

– Спасибо. Это очень мило.

Осторожно, все еще не понимая, как оно работает, Шершень прислушался к ней. Равнодушное спокойствие. Кэй любовалась рекой, погрузившись в тихое мирное созерцание, не переживая ни о чем.

– Нравится здесь? – спросил он. Она задумчиво кивнула в ответ.

– Знаешь, о чем я думаю? Вот бы бросить все, сесть в лодку, и пусть река ее несет. Плыть и плыть, до самого моря... – спустя некоторое время проговорила Кэйлани. Глаза ее отражали утренний свет и казались ярче, почти оранжевыми. Как у дикой кошки.

– Я однажды так и сделал. До моря не доплыл, конечно, но бросил все и сел в лодку.

– Ах, да... Ты ведь родом отсюда. Давно это было? И почему – плохо обращались в семье?

Шершень покосился на Алмазную гончую – смотрит, ответа ждет. Скучно ей что ли стало? Не в ее характере из вежливости спрашивать, а на личный интерес к своей персоне он и не надеялся. Со стороны Кэй тот интерес за пределы койки не выходил, не того он полета птица. Он все понимал, не дурак, и не злился на нее, что уж теперь.