– Вовсе нет. Тебе просто не хватает ласки. Всем нужно по-разному: кто-то может вообще без этого прожить, кому-то довольно время от времени, а тебе – много. Когда твои потребности будут удовлетворены, думать о них станет незачем.

– А тебе самому? Сколько нужно? – зачем-то спросила Кэйлани. Рассуждения наемника вызвали досаду.

– Не волнуйся, на тебя хватит.

– Более идиотской теории я еще в жизни...

– Перестань! Не надо злиться. Лучше иди ко мне.

6. 6.

Наемник пытался напроситься ночевать в ее постели. Кэйлани его, разумеется, выгнала и проснулась одна, задолго до рассвета, раньше даже, чем собиралась, хоть и не спала полночи. Ощущение сладкой ломоты в теле напомнило об этом прежде, чем она открыла глаза. Она потянулась и невольно улыбнулась, подумав о вчерашнем. Хорошо. Ей давно не было так хорошо. Наемник не соврал: он смог дать ей столько удовольствия, что Кэйлани хватило. Не то чтобы она отказалась повторить, но мысли об этом больше не казались навязчивыми, по крайней мере, пока.

«Возможно, он прав, и проще дать волю своим желаниям. Удовлетворять их, пока есть на это время, и успокаиваться, – размышляла она, пока одевалась. – Но тогда я гораздо быстрее потеряю к нему интерес. Ну и пусть, не жаль будет расставаться».

Постоялый двор уже проснулся. Или и вовсе никогда не спал – Кэйлани не удивилась бы. В харчевне горел свет, из открытых дверей доносился самый вкусный на свете запах свежевыпеченного хлеба. Она зашла в чисто прибранный зал, где уже сидели несколько ранних посетителей, и заказала молоко с булочками.

Дел у хозяйки пока было немного, и она охотно приняла приглашение выпить с гостьей кофе и немного поболтать. Добрая женщина, искренне, не напоказ. Опрятная, пахнущая выпечкой, еще не старая. С прямой спиной человека, наделенного внутренним достоинством, и приятной здоровой полнотой, говорящей о сытой спокойной жизни. Ей было нечего скрывать и нечего бояться, а в отношении хрупкой как девочка Кэй она явно испытывала инстинктивную тягу опекать и защитить. Как выяснилось, женщина вырастила троих дочерей, вот привычка и осталась.

– Залив Мараутанга? Как же, слыхала о тех местах. Глушь там страшная, захолустье. Тихо вроде, но чужим лучше не соваться – не любят они чужих. А последние месяцы и вовсе обособились. Давненько никто оттуда не приходил, и вестей не было. Да и какие у них вести...

– По моим сведениям, что-то в тех краях неладное творится. Якобы люди пропадали. Ничего об этом не слышали? – осторожно спросила Кэйлани, решив не посвящать женщину в подробности. Если и вправду ничего не знает, не нужно давать повод для новых сплетен.

– Это же Дельта, милая ади! Всякое случается.

Взгляд она при этом не отвела, оставалась спокойной и расслабленной. Ни единого признака лжи. Вероятно, просто не интересовалась слухами или ей было интереснее обсудить житейские неурядицы соседей.

– Если новости донеслись до столицы, значит, на этот раз случилось что-то похуже, чем обычно.

– Я наверняка не скажу, может и вранье это, но вроде мор у них был, – помявшись немного, произнесла наконец хозяйка. – Хворь какая-то нехорошая. Люди по сию пору стороной Мараутанга и его окрестности обходят, боятся, хотя у тех не хворают больше.

– Но почему тогда они скрывали? – удивилась Кэй. – Почему не обратились за помощью?

– Ой, да чего тут говорить, а то не ясно, какая она, та помощь! – отмахнулась хозяйка и подперла ладонью круглую щеку. – Понаставят кордонов по округе, если не всю Дельту оцепят, да будут ждать, пока внутри даже собаки не передохнут. Кому мы тут нужны, помогать нам.