– И еще: ничего не было. Тебе понятно?

– Да что тут непонятного, – кивнул Шершень, пряча улыбку. – Не стоит тебе беспокоиться. Вообще ни о чем. Кроме твоих еретиков разве что.

И вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Кэйлани присела на краешек кровати и позволила эмоциям захлестнуть себя еще раз. Зажмурилась, так они были сильны и противоречивы. Еще не утихшая ноющая боль под лопаткой, отголоски удовольствия, досада и стыд смешались в острое, яркое чувство, от которого перехватывало дыхание.

Она не жалела, что так вышло, и не сердилась на наемника. Но как же не вовремя! И... Мало, слишком мало, к чему себя обманывать.

Кэйлани сказала, что займется покойником сама, и велела проверить в это время повозку. Поискать тайники, осмотреть повреждения и договориться о каком-никаком ремонте – новое средство передвижения быстро не достать, и она надеялась добраться на разбитой колымаге до Дельты, а там видно будет. Шершень и не подумал спорить. Ясно же, что ей сейчас неловко оставаться с ним один на один. А ему наблюдать, как она будет с мертвецом возиться, было совсем не интересно, лучше со смотрителем потолковать, разведать обстановку. Новости узнать – на Станции Три их всегда было в избытке.

К тому же не мешало бы остыть. Сбросить морок навязчивых ощущений: шелковая кожа под ладонями, запах ее волос, губы, которые хотелось целовать бесконечно, упругое, нежное, податливое тело... Все, довольно. Еще немного, и он будет готов повторить. А повторить сегодня не получится. Уломать-то можно, но нет, не то. Пусть сама захочет, по-настоящему. Не втыкать же в нее иголки всякий раз, в самом деле!

Воображение предательски вернулось к обнаженной Кэйлани – свежий шов на белой спине, ложбинка вдоль позвоночника, низкий пояс штанов и ямочки над ягодицами. Захочет. Ей не хватило, трудно было не заметить... Шершень выдохнул и решительно зашагал вглубь двора, где, как он помнил, должен быть колодец. Так и есть, на месте, и ведро с холодной водой на крышке поставлено, как нарочно приготовили. Он набрал кружку, умылся, щедро плеснув в лицо, а остатки допил залпом, так, что заломило зубы и зазвенело в висках. Все. На сегодня кончилось веселье. Дельта впереди, вот о чем думать надо.

В ведре отражались звезды. Со дна кружки сорвалась капля, блеснула и упала, пустив круги. Точь-в-точь как тогда. Надо же, второй десяток лет с тех пор пошел, а он помнит. Тот же колодец, тот же двор, те же звезды в ведре – какая вода тогда была вкусная, а сейчас выпил и не заметил, размечтавшись об аппетитной попке убийцы из Ордена.

Довольно. Шершень с некоторым усилием окончательно выбросил мысли о ней из головы. Окинул темный двор задумчивым взглядом, глубоко вдохнул. Пахло все так же, жареным луком и конюшней. И сама конюшня на прежнем месте, да и что ей будет, добротная – он ее хорошо в тот раз успел изучить, пока чистил. Прежний хозяин поручил, дал шанс подзаработать.

Смотритель сменился, конечно, давно уже. С Шершнем они неплохо знакомы. А вот тот, старый, не узнал бы в разукрашенном татуировками и шрамами наемнике тощего рыжего мальчишку с ободранными коленками и вечно голодными глазами. Да и не был он тогда никаким Шершнем. У него даже имя было иное, которое он почти забыл за ненадобностью, выправив при первом случае новый документ. Но кое-где в Дельте помнили. Ладно хоть Алмазной гончей надо в другую сторону от тех мест, но мало ли...

Кэй. Надо бы спешить, вряд ли она долго копаться будет. И вообще, чего он здесь бродит, там, в доме, наверняка выпить дадут, и поговорить бы надо, почву подготовить, чтобы она своим неожиданным явлением всех не распугала. Что он сопли распустил, в самом-то деле – ах, воспоминания детства! Были бы они хоть немного радостными, воспоминания те.