Я уже видел один такой во время нашего внедрения в библиотеку. Бастилия обнажила его для битвы с Оживленными. С тех пор я думал, что неверно запомнил размеры меча. Или, может, тот просто выглядел таким громадным рядом с Бастилией.

Так вот, я ошибался. Меч был непомерно велик, добрых пяти футов[7] от кончика до рукояти. Он сверкал, созданный из кристалла, давшего название и Хрустальным, и самой Кристаллии.

(Надо сказать, касаемо названий фантазия у рыцарей небогатая. Хрустальные, Кристаллия, кристаллы… Однажды, будучи допущен в Кристаллию, я в шутку прозвал свою картошку Картофельнейшей картошкой, выращенной и собранной в Полях Картофиллии. Рыцарям это почему-то не показалось забавным. Может, мне стоило приколоться насчет морковки?)

Дролин перешла на голову нашего летучего дракона. Ее латные башмаки лязгали по стеклу. Там свирепствовал ветер, корабль немилосердно качало, но она шагала уверенно, как по ровному полу.

Истребитель вновь метнул луч, используя свой линзовый фонарь морозильщика и целя в другое крыло. Мелькнул вьющийся плащ – мать Бастилии взвилась в прыжке и перескочила на работающее крыло, вскидывая Хрустальный меч. Луч встретился с клинком, зашипел и пропал. Дролин почти не дрогнула под ударом. Так и стояла в мощной стойке, с лицом, укрытым броней забрала.

В рубке царила полная тишина. Я не мог поверить собственным глазам, запечатлевшим невероятное деяние Дролин. Пока я смотрел, истребитель выстрелил еще, и вновь мать Бастилии сумела оказаться на пути луча и уничтожить его.

– Она же… она верхом на «Драконауте» стоит. Снаружи… – выдавил я, наблюдая сквозь стекло.

– Да, – сказала Бастилия.

– На скорости в несколько сот миль[8] в час…

– Типа того.

– …И отбивает лазерные лучи, испускаемые реактивным истребителем…

– Да.

– …Не имея ничего, кроме меча!

– Она – рыцарь Кристаллии, – глядя куда-то вдаль, сказала Бастилия. – Именно этим они и занимаются.

Я замолчал, глядя, как ее мать в две секунды одолевает всю длину «Драконаута» и, перебежав на корму, отбивает ледяной луч, выпущенный по нам сзади.

Каз тряхнул головой.

– Уж эти мне Хрустальные, – сказал он. – Умеют повеселиться!

И одарил нас зубастой улыбкой.

Я по сей день так и не решил для себя, то ли Каз осознанно наслаждается близостью гибели, то ли ему просто нравится прикалываться. В любом случае он порядочная зараза. Впрочем, что с него взять, он же Смедри. А это типа синоним для «слабоумия и отваги».

Я нашел глазами Бастилию. Она пристально следила за действиями матери, и на ее лице жгучий стыд мешался с отчаянным желанием присоединиться.

«Вот чего от нее ждут, – подумалось мне. – Вот почему ее лишили рыцарского сана. Кто-то счел, что она не соответствует их стандартам…»

– У нас проблемы, – сказала Австралия. Она успела открыть глаза, но выглядела очень измотанной и руку от рдеющей панели не отнимала. Там, впереди, истребитель снова наводил на нас линзу-фонарь, предварительно выпустив очередную ракету.

– Держитесь! – сказала Бастилия, цепляясь за кресло. Я последовал ее примеру, хоть и не очень надеялся удержаться. И как и следовало ожидать, полетел кувырком во время резкого виража, заложенного Австралией. Дролин, метавшаяся наверху, отразила луч морозильщика, но успела в самый последний момент.

И ракета взорвалась в непосредственной близости от корпуса «Драконаута».

«На сколько нас еще хватит? – задумался я. – Австралия, похоже, держится из последних сил, да и мать Бастилии рано или поздно устанет. Беда, беда…»

Я с горем пополам встал, потирая ушибленное плечо и стараясь проморгаться от вспышки разрыва, еще висевшей перед глазами. Я кое-что почувствовал, когда истребитель проносился мимо нас. Нехорошее такое подергивание глубоко в животе… в точности как тогда, на летном поле. Что-то наподобие уже знакомого ощущения, означавшего, что поблизости от меня некий окулятор применяет какие-то из своих линз… но не совсем. Такое… более мутное, грязное, что ли.