Она не должна была выжить.

Но теперь она здесь.

И я не знал, смогу ли я остановиться.

Холод вползал в тело, как трупный яд.

Я очнулась резко, с судорожным вздохом, как утопленник, которого слишком поздно вытащили на берег. В горле стоял металлический привкус, в ушах звенело, будто кто-то долго и методично бил по черепу.

Бетон подо мной был ледяным, пропитанным влагой и запахом гнили. Я не сразу поняла, что это мой собственный дрожащий вдох разрезает вязкую тишину.

Тело ломило. Каждую мышцу, каждую кость. Боль поселилась под кожей, в венах, глубоко внутри, где её уже невозможно было выцарапать ногтями.

Я не хотела открывать глаза.

Не хотела дышать.

Не хотела чувствовать.

Но тело помнило.

Помнило всё.

Я вздрогнула и сжалась в комок, забившись в угол клетки, туда, где тьма была гуще, где можно было спрятаться от себя самой. От реальности. От него.

Дыхание сбивалось. Грудь сжимало, будто что-то невидимое и липкое обвило меня, впилось когтями в рёбра.

Нет. Не вспоминай. Не думай. Выкинь это из головы. Просто… просто вычеркни.

Но память не подчинялась. Тепло его кожи. Вес его тела. Глухое рычание у шеи. Я прикусила губу так сильно, что во рту снова появился вкус крови.

Ты просто очередная жертва. Просто ещё одна несчастная, запертая в этой клетке. Всё. Конец. Смирись.

Но я не могла забыть и смириться.

Ночь отпечаталась в моей коже. В мыслях. В сути моего сознания. И теперь меня тошнило не только от страха. Меня тошнило от того, что я выжила. От того, что я больше не понимала, кто я.

Темно. Холодно. Сырость вползает в кости, забивается под кожу. Я не знаю, сколько прошло времени. Часы? Дни? Здесь не было ни окон, ни солнца, ни времени. Только вечная тьма, мерзкий запах металла и давящий страх, сжимающий меня, как удав.

Тяжёлые шаги. Глухие, ровные, уверенные. Я затаила дыхание. Он проснулся. Каждая клетка моего тела напряглась, сердце дёрнулось, будто пыталось найти выход. Я не смотрю в его сторону. Не могу. Просто ещё сильнее вжимаюсь в угол, холодные прутья клетки впиваются в спину, пальцы сжимаются в кулак так, что ногти впиваются в ладони. Он рядом. Я чувствую его, не так, как прошлой ночью. Тогда он был зверем – силой, инстинктом, болью, которой нельзя сопротивляться. Сейчас он другой.

Я украдкой бросаю взгляд, короткий, осторожный. Он сидит напротив, и его взгляд цепляется за меня, изучает, оценивает. В его глазах нет того бешеного голода, нет оскала, нет звериного блеска. В них что-то другое. Тяжёлое. Жёсткое. Почти… я не знаю. Сожаление? Нет, это невозможно.

Но впервые я действительно смотрю на него.

Высокий, широкоплечий, сильный – он кажется вырезанным из камня. Каждое движение, даже самое незначительное, наполнено скрытой мощью. Его тело – оружие, но сейчас оно не движется, лишь напряжённо замирает в полумраке клетки.

Чёрные волосы, немного длиннее, чем должны быть, неаккуратно падают на лоб, обрамляют лицо, которое кажется слишком резким, слишком правильным для зверя. Скулы чёткие, жёсткие, подбородок покрыт щетиной, но она не скрывает того, что он… красив. По-мужски грубо, опасно, хищно.

Но страшнее всего его глаза.

Ярко-зелёные, свечение в полумраке, словно внутри таится дикий огонь. Он смотрит прямо на меня, и от этого взгляда по спине пробегает ледяной холод. Он не такой, как прошлой ночью. Тогда его лицо было другим – вытянутое, звериное, скрытое под густой тёмной шерстью, и эти же зелёные глаза смотрели на меня из-под волчьей морды.

Я зажмуриваюсь, срываю взгляд, сдавливаю пальцы так сильно, что ногти впиваются в кожу. Это не человек. Это не просто мужчина. Это что-то совсем другое.