– И теперь, вы будите ездить вместе на учёбу! – радостно заявляет матушка, словно, в этом что-то есть забавное.

Всё это время я молчу. Перевариваю слова матушки. Но ничего, кроме как недопонимания, я не чувствую.

– Но.. я ничего не понимаю, – Тина отражает точно такие же эмоции, которые бушуют внутри меня: непонимание происходящего.

Я специально заглушаю эфир от матушки, чтобы та не прочитала мои мысли. Что-то тревожное внутри меня подсказывает, что это какая-то чертовщина. Не поехала ли матушкой головой? Может быть ей дали ту кровь, которая вызывает аллергию? Помню, мне говорили, что в некоторых вампиров есть непереносимость некоторых групп крови. Но..

Всё равно не могу понять , отчего такая новость забавит матушку и пугает меня? За столько лет я ни разу не припомню, чтобы матушка хотела удочерить кого-то из людей. Более того: зачем ей человек в нашем замке? А в Блэк Джордане уж явно Тини будут не рады.

Интересно, знает ли она, почему там такие жёсткие условия отбора и что случается со студентами, если они не принадлежат роду вампиров?

Всё это время я смотрю на Тини, и то, как на её лице застыло непонимание. Этим вечером слишком много «непоримания». Делаю глоток вина и отставив бокал, спрашиваю у матушки:

– А почему ты раньше мне не сказала об этом?

Лина ехидно улыбается. Вытерев белоснежной салфеткой уголки губ, она вальяжно подпирает рукой подбородок и говорит:

– Кай, ты же знаешь! Всему своё время!

– Нет, – перебивает настырно Тина. – Почему именно сейчас? Отец ни раз не упоминал, что вы…

– В моём доме, мы обращаемся ко мне на «ты», – перебивает Лина. Тине не слишком по душе такой тон, но.. Кажется мне, что она пытается принять это как должное.

– Хорошо, – ответ был неуверенным, но Тина все-таки продолжила. – Почему только сейчас это всплыло?

А эта малышка задаёт правильные вопросы. На долю секунду я уловил в себе тёплое чувство «симпатии» к ней.

– Почему меня никто не поставил ранее перед фактом, что вы… – Тина делает паузу, поняв, что матушка вновь будет ворчать по поводу манеры обращения к ней, – то есть ты меня удочеришь?

– Так хотел твой отец, – ответы матушки настолько лёгкие, что я не знаю, сколько потребуется Тини смелости и терпения, чтобы пробить защиту.

– Но…

– Довольно! – восклицает мать.

В этот момент за окном проносится разряд молнии, а оглушающий раскат грома заставляет дребезжать стекла.

Тина не выдерживает, впрочем, будь я на её месте, то поступил так же. Малышка поспешно встаёт из-за стола, скрипя ножками стула по ламинату. В это мгновение, в глазах матери отражается недовольство. И от скрипа ножек стула, и от поведения Тины, но… Лина продолжает быть холодной.

Тина демонстративно бросает белоснежную салфетку на тарелку и грозно заявляет:

– Ты ничего не знала о моём отце!

– Будь по твоему, – безразлично отвечает Лина. – Будь по твоему.

– И ты не имеешь право брать надо мной опеку!

Лина демонстративно щёлкает пальцами и Говард подносит ей тонкую чёрную папку.

– Если ты так хочешь удостовериться в этом, то вот.

Лина бросает папку с Тину, да с такой силой, что Тина едва ли успевает её поймать.

– Что это?

– Подтверждение моих слов.

Тина недоверчиво смотрит на Лину.

– Я вам тут не мешаю? – уточняю у девушек, кладя в рот кусочек стейка с кровью. Те даже не обращают на меня никакого внимания.

Тина внимательно изучает матушку, но всё же любопытство берёт над ней вверх. Малая открывает папку и внимательно смотрит на содержимое. Мне тоже становится любопытно: что там такое? Поэтому, я резко встаю со стула и подхожу к малой, нависая над ней, словно грозовая туча.