– Мы с тобой без пяти минут маги, а у них свои правила, – объяснила я. – Маги не просят об одолжении. Ты же помнишь, как это важно.

Верба покраснела так, что даже начала заикаться.

– Да ты что, Синь! Я же не для того, чтобы ты была у меня в долгу… Честное слово!

Я порывисто обняла ее:

– Конечно, я понимаю. Просто, чтобы не терять бдительности, давай с этого дня начнем вести себя как настоящие маги. Тогда никто не сумеет застать нас врасплох.

Втайне я радовалась, что нам с Вербой удалось-таки поселиться вместе, хотя поведение Мьюлы меня покоробило. Сначала она цеплялась за Вербу, как теленок за мамку, а потом сбежала, как только ей подвернулся более выгодный вариант. Все началось с того, что одна девушка из Золотой дюжины, Олива Каменка, отчего-то не пожелала поселиться в фамильной башне и попросила комнату в общежитии. Все удивлялись, с чего бы ей вздумалось сменить комфортабельную башню на сомнительный общажный уют с тесной кухней на этаже и одной душевой на несколько комнат. Ну захотелось вот человеку. Мало ли что. Может, она надумала сделать в башне ремонт, или ей слишком досаждали покойные родственники. Все семейство Каменок были прорицателями, а маги этой специальности имели дурную привычку навещать друг друга во сне, причем даже их собственная смерть не была препятствием для визитов. В башне Каменки двухсотлетние призраки чувствовали себя как дома.

Как бы там ни было, появление Оливы во втором корпусе нашей общаги произвело фурор. Многие девчонки тут же захотели поселиться поближе к ней – и к Мальве Беркут, которая после лекций часто забегала к подруге. Самые отчаянные фанатки готовы были жить втроем в одной комнате, лишь бы поближе к своим кумирам. Мьюле тоже как-то удалось туда втиснуться. Верба поначалу обиделась, а потом махнула рукой. «Меньше народу, больше кислороду», – заявила она. Я тоже так думала. Зато в нашем первом корпусе царили тишина и покой. А если Мьюле так хочется примкнуть к стайке элитных девчонок – пожалуйста! Как говорится, чем бы дитя ни тешилось.

Мы вымыли в комнате полы и окна, накрыли стол свежей скатертью и уже начинали чувствовать себя как дома. Я развесила над столом кристаллические таблицы. Верба прибила в углу полки для своих многочисленных баночек с эликсирами, а над кроватью повесила постер своей любимой группы «Озимые бобари». На подоконнике заколосился овес, из которого она делала какие-то масочки, на тумбочках постепенно росли стопки учебников, которые мы получали в библиотеке. Затем незаметно вкрался легкий хаос в виде колготок, брошенных на стуле, или забытых на столе чашек, – и таким образом наша комната окончательно приняла жилой вид.

– Девчонки, вы готовы?

Коротко постучав, к нам ворвалась Мьюла в облаке голубого шифона, уже разодетая для праздника. Со вчерашнего дня она вела себя с нами очень предупредительно, стараясь загладить свое предательство.

– Готовы, готовы, – проворчала Верба, разглядывая себя в зеркале и вдевая в уши длинные серьги. Ее платье переливчато мерцало в свете лампы. Моя подруга с детства любила одежду с люрексом или стразами, считая, что в жизни всегда должно быть место празднику. Школьную форму она терпеть не могла.

Вечеринку устроили в колонном зале – огромном пустом помещении, расположенном между двумя учебными корпусами. Оно легко могло вместить хоть триста человек. Когда мы вышли из общаги, уже стемнело, но макияж Мьюлы был таким ярким, что вполне мог освещать нам дорогу. Я попыталась вспомнить, не забыла ли накрасить ресницы.