– Я все-таки тебе нравлюсь? Так и знал, что ты просто ломаешься! – приосанился вампир. Вы поглядите на него, еще немного – и распушит хвост, как птица джадада в брачный сезон.

– Не обольщайся, Лласар! Просто, если тебя не станет, кого я тогда буду лупить чайником?

Под приглушенные ругательства на вампирском поймала брошенный в меня древний талмуд и направилась к столу разбирать книжный завал. Пыхтящий от гнева сын ночи последовал моему примеру. Через минуту я услышала:

– Не говори никому о том, что здесь было.

– Ты тоже. Особенно весь этот бред про истинную королевскую кровь. Мне совершенно не нужна такая слава!

– Хм... может, и не скажу. Вот если бы ты дала мне хоть глоток своей тепленькой... – мечтательно начал вампир.

– Вообще, это ты мне должен! – перебила я.

– Что?! – Вампир даже выглянул из-за высоченной стопки книг, чтобы видеть мое лицо. А я заметила, что порезы на его шее хоть и затянулись, но три тонких шрама по-прежнему белели напоминанием о смертоносном волшебном клинке.

– Я не стала обвинять тебя в нападении, когда к нам подошел тот искатель в городе.

– А может, это ты мне должна? В конце концов, я тебе нос не ломал!

– И не советую пробовать. Мало ли меч вернется?

Ответом мне было рычание.

– Я тоже люблю тебя, Лласар!

Без десяти девять мы с вампиром бок о бок шли по парку в свои корпуса. Моя голова ныла от количества названий древних талмудов, которые пришлось перебирать, и даже присутствие вампира с его кровожадными взглядами меня не бодрило.

У фонтана в центре парка каждый молча повернул в свою сторону. Странно, но теперь я больше не боялась, что Лласар нападет. Заступничество меча и совместный труд заставили меня по-другому взглянуть на этого вампира. Мне даже было немного его жаль. И чего он упрямится? Шел бы к ректору со своей проблемой и не мучился. Неужели ему настолько важно заполучить именно меня?

Вампиры чувствуют своих доноров очень тонко и глубоко. Стоит Сету выпить моей крови, он тут же узнает про второй дар. Вряд ли Лласара заинтересует сила целителя, но для него будет большим искушением лишить меня боевой магии. Думаю, ректор был бы этому только рад: тогда вампир мог бы пополнить ряды боевых магов и поправить ему статистику.

Но все вампиры в основном некроманты или темные искусники, в крайнем случае – менталисты. Боевых магов среди них не водилось с сотворения мира. Что при умении похищать чужой дар по меньшей мере странно. Неужели не всякая выпитая сила приживается? Или она меняет полярность и в результате просто усиливает уже имеющиеся таланты вампира?

Размышляя, не заметила, как дошла до своей комнаты, когда соседняя дверь вдруг распахнулась.

– Иди-ка сюда! – произнесла высунувшаяся из проема нагиня, схватила меня за рукав и, втащив к себе в комнату, быстро захлопнула дверь.

Я вырвала руку из холодных цепких пальцев.

– А ну, отпусти! Что тебе нужно, Сейлина?

– Да как ты смеешь обращаться ко мне по имени, грязная простолюдинка? – шипела озлобленная змеюка. – Я покажу тебе твое место!

Мою ногу обвил и дернул противный скользкий хвост, отчего я упала на пол, больно ударившись локтем. И где меч, когда он так нужен? Или он может появляться только в библиотеке?

Нага с удовлетворением посмотрела на меня сверху вниз и прошипела:

– А теперь слушай и запоминай: для тебя я эстиона Азель! И вот еще что: Лласар мой! Поняла? Еще раз приблизишься к нему – я на тебе живого места не оставлю!

Ответить я не успела, потому что рядом с изумленной змеицей из теней, сияя изумрудными глазами, соткался черный силуэт Ирмы.