***

- Начальная ставка на лот номер три - тридцать даллингов! - удар молотка по дереву звучит, как приговор.

Яркий свет белых факелов по округе, будто прожектора направленные на меня, не даёт мне сразу рассмотреть контингент. Все мужчины. Много. Кажется, их здесь сотня. Одеты, наверное, богато. Меха, шелестящие мантии, перчатки, задранные подбородки и высокомерные надменные взгляды.

Мне хочется спрятаться от сотни оценивающих глаз. Меня рассматривают, препарируют. Оценивают: нужна ли им эта "вещь".

И от этого мерзко.

Связки ноют. Голос мне, конечно, никто не вернул. Ну, и черт с ними.

Прижимаюсь лбом к холодным прутьям клетки и прикрываю глаза. Мне так плохо... Физически и морально.

Ничего, Эля, ты вывезешь. Держись, не раскисай. Найдется лазейка. Пускай я попала в незнакомый мир, в чужое тело, хоть и копия моего. Меня лишили голоса, чуть не казнили... Должна же наступить светлая полоса!

Покоя не даёт тот самый ворон, что оповещал о прибытии ведьмы. Птица сжалилась? Боже, у птицы больше жалости и человечности чем у этих драконов!

Или слепая ведьма помогла? Хотя, какое помогла, рекомендовала продать, как вещь. Ну, хоть не казнили. И на том спасибо.

А этот взгляд Эрая...

Анализирую. Что я могла сделать не так? Как я могла "выйти" из своего тела? Получится ли у меня ещё раз?

Открыв глаза, взгляд падает на собственную левую руку. Вернее, на перебинтованное предплечье. Морщусь от ноющей жженной боли. Страх, что начнется заражение крови, сепсис, не перевешивает отчего-то страх того, что со мной успеют сделать до того, как я умру от этого. Видимо, мое подсознание оттесняет то, что сделали с моей рукой. Страшно об этом думать. И я не думаю. Словно этого всего вовсе не было... Так проще и безопаснее. Иначе можно тронуться умом.

Удушающе хочется вновь взглянуть в глаза Эрая Родрэйгана. Боже, фиг выговоришь имя!

- Что пятьдесят даллингов! - доносится тем временем ловкий мужской голос.

- Двести пятьдесят! - вторит более грубый голос, кажется, принадлежит он пожилому мужчине в первом ряду. И у него взгляд, как у маньяка.

- Двести семьдесят!

- Двести восемьдесят!

- Тысяча даллингов, - гул голосов разрезает тихий, но отчётливый мужской баритон. Несмотря на то, что говорящий не повышает голоса, это заставляет воцариться тишину.

В этой тишине отчётливо слышен звук шагов. Они доносятся приглушённо. Будто этот некто ищет по плану с богатым ворсом.

А голос...

Этот голос мне слишком знаком. От него мурашки бегут по спине и, кажется, что появился свет в конце тоннеля.

Но взгляд его говорит об обратном. Две бескрайние бездны с серебристыми вертикальными зрачками смотрят неотрывно на меня.

- Тысяча даллингов - р-раз! - оживает ведущий.

Удар молотка даёт старт для перешептываний, которые переходят в гул голосов.

- Тысяча даллингов - два! - второй удар. - Тысяча даллингов три! Продано господину...

Ведущий поправляет воротник, словно на него набросили аркан. Взгляд елейный. Делает паузу, сглатывает и нарочито бодро продолжает:

- ..Эраю Арн Родрэйгану.

Эрай подходит в сопровождении двух молодых мужчин.

Губы размазывает плотоядная кривая усмешка. Один лишь уголок губ приподнят. Взгляд режет не хуже скальпеля.

Моя клетка громыхая приходит в движение. Цепи гремят, и я крепче цепляюсь за прутья, опускаюсь вниз, чтобы не упасть. Меня всё ещё штормит.

Стоит уехать со сцены, как дракон подходит вплотную.

- Разденьте её, - распоряжается мужчина. - Хочу видеть, за что я заплатил.

- Не надо, - одними губами шевелю. Беззвучно и бессмысленно.

С моим мнением никто здесь не намерен считаться.