Я не ответила, но мысленно пожелала, чтобы родители его, когда всё узнают, отлупили этого несносного типа, и чтобы они оказались не такими хорошими, как мои и как Милена Сергеевна. Сама я не могла достойно отомстить Женьке за всё произошедшее, а вот его родители – вполне.

***

 –  Привет!  –  Карпов подошёл ко мне, и я вздохнула, садясь за парту и демонстративно открывая учебник – с ним и то было интереснее, чем с Женькой.

Вот уж кого не хотелось бы видеть, так это его. Из-за него у меня в школе не осталось ни одного любимого учителя! Перед всеми умудрился меня подставить! У нас и так всего ничего было учителей, но каждый считал, что это я отвлекаюсь и отвлекаю всех… А теперь ещё и Селёдка взъелась!

 –  Привет,  – отозвалась я неохотно, потому что была слишком вежливая, чтобы так ничего и не ответить на приветствие.

Уже и звонок прозвенел, а Селёдки всё не было. Я никогда не ждала её так, как в этот день: хотелось избавиться от Женькиного внимания. И Северовой сегодня утром к врачу, придёт позже – вообще тоска!

 –  Извини... – произнёс он тихо, присаживаясь на своё место боком, чтобы смотреть на меня. – Прости, что так вышло. Тебе сильно досталось дома?

Я посмотрела на него, как на сумасшедшего. Его вопрос показался таким нелепым, что я даже забыла о своём решении игнорировать его.

 –  Дома были счастливы,  –  ответила я честно. – Потому что я не виновата! И потому что дома меня любят. И вообще взрослые меня обычно любят. И только в школе, благодаря тебе, все считают меня плохой!

Карпов опустил взгляд, и я впервые обратила внимание, какие у него пушистые и красивые ресницы. Может, поэтому все учителя на его стороне? Потому что он весь такой милый, хорошенький с виду. Если его не знать, конечно.

Кто-то из ребят ещё играл в догонялки, и один как раз проносился мимо нас. От созданного им ветра кучерявые волосы Женьки Карпова полезли ему в лицо, и он раздражённо отодвинул их.

 –  Я не считаю тебя плохой, – признался он, подумав.

 –  Какая мне разница, что считаешь ты? – поразилась такой наглости я. – Меня из-за тебя все учителя ненавидят, типа я плохо себя на уроках веду. Все, понимаешь ты? Особенно Селёдка, которая вообще моим любимым учителем была… до вчерашнего дня…

 –  Отругала? – сочувственно спросил парень, но мне его сочувствие было не нужно, потому что он один был виновником всех моих бед, он один отравлял мою школьную жизнь и он один вызывал это противное чувство ненависти, которое появлялось теперь каждый раз, стоило мне увидеть этого несносного мальчишку.

 –  Не отругала – возненавидела, – ответила я, ещё не зная этого наверняка, но предчувствуя. – Прям как я тебя. Ненавижу, понял? Ненавижу тебя!

Я прокричала последнюю фразу, чтобы её смысл точно дошёл до Карпова. К сожалению, он дошёл не только до него, но и до вошедшей в класс Селёдки. Как у неё получалось это – всегда появляться тихо и не вовремя?

 –  Вероника Жаворонкова! – обратилась она ко мне. – Твоя ненависть уже чуть не стоила нам всем очень дорого. Это ужасное чувство, очень некрасивое. И деструктивное. Если не можешь бороться с ним, то хотя бы держи его при себе.

Этот холодный тон и злые глаза я отлично запомнила со вчерашнего дня и знала, что теперь так будет всегда.

Она ненавидела меня за то, что мои родители едва не подали на неё в суд и не лишили работы, а я не могла отвечать ей взаимностью, потому что все мои негативные чувства вертелись вокруг истинного виновника всех бед – Женьки Карпова.

11. Глава 10

К двадцати годам я твёрдо поняла, что друзья могут быть разными и совершенно не обязательно иметь с ними общие увлечения. Друзья перестали быть тем, чем были прежде, но «своих» людей я всегда ценила и берегла.