Мама призадумалась. Сегодня ко мне относились с особым трепетом, осознавая, что вчера могли потерять. И от этого бережного трогательного отношения я острее понимала, что вчера произошло нечто неправильное и ужасное, хоть и благополучно закончившееся. И виноват был Карпов!

 –  Может, он влюбился? – предположила мама.

Она была первая, кто произнёс это слово относительно меня и Женьки. Даже Оля тогда ещё не говорила так, и потому я опешила и посмотрела на маму, как на ненормальную.

Её серые (но умные, а не как у Женьки!) глаза по-доброму смеялись, и она совершенно не осуждала Карпова, что казалось мне абсолютно диким и неадекватным.

 –  Ага, влюбился он, как же! – отмахнулась я, и меня это тогда ничуть не смутило: я не до конца понимала смысл этого слова и оно больше было для меня обзывательством, чем описанием невероятного чувства.  –   Он просто дурак!

Дурак – это тоже было чисто обзывательством, но менее серьёзным, чем обвинение во влюблённости. И Женька был просто дурак. Но я его ненавидела. За то, что переполошил моих родителей, за то, что теперь неизвестно, как смотреть в глаза Селёдке, с которой вчера уже за полночь были шумные разборки у нас в коридоре… И, конечно, за то, что вчера мне и самой пришлось испытать страх.

Мама же моя совершенно не обижалась на него и даже видела что-то позитивное в произошедшем, и пыталась показать это насупившейся мне:

 –  Но зато вы спасли щенка, а так бы он там ещё невесть сколько сидел! Подумай – это как раз благодаря Женьке Карпову. – А потом она и вовсе предложила нечто несусветное:  –   Давай пригласим его к нам как- нибудь? Уверена, он будет рад посмотреть, как обустроился ваш Вектор.

 –  Вот ещё! – фыркнула я. – И Вектор мой, он к Карпову никакого отношения не имеет! Ни за что на свете не позовём Женьку в наш дом! Ты знаешь, как Селёдка на меня взъестся за то, что вы ей наговорили?

О, тогда я зрела в корень! Селёдка и правда очень обиделась на меня…

 –  Это мы ещё мало наговорили! – нахмурилась мама, вспомнив вчерашний день.  –   И я, и Милена Сергеевна всё высказали! Это ж надо так профукать детей! На попутках и взрослым опасно ездить, а вам – тем более! Повезло, что всё хорошо закончилось!

Как могло закончиться, я не стала спрашивать, но поняла одно: мама и Милена правы, а Селёдка – нет. И она, эта глупая училка, виновата передо мной и перед мерзким Карповым тоже. Она виновата перед нами, а не мы перед ней, потому что мы дети и потому что мы в итоге добрались до автобусной стоянки, но нас попросту забыли.

 –  Это пусть спасибо скажет, что мы дело замяли,  –  продолжила мама. – И то это потому, что Милена добрая душа, и потому что собакена спасли – вроде и правда всё к лучшему, так что ладно, пусть легко отделалась ваша Селёдка!

Прежде мама говорила, что это некрасивое прозвище для этой женщины, но теперь сама охотно называла её так.

Я подумала, что и правда, повезло ей, что у нас все добрые, и что всё хорошо. А вот у противного Карпова нормальные родители, интересно? Они простили и поняли учительницу или нет?

 –  А Женькины родители что? – спросила я. – Приходили?

 –  Нет, сюда не приходили,  –  ответила мама. – Надо хоть на родительском собрании с ними познакомиться…

Я вытаращилась на маму во все глаза. Ну и глупости приходят ей в голову!

 –  Не надо с ними знакомиться! И от них, и от Карпова надо подальше держаться!

А мама о чём-то задумалась. Как выяснилось, о Женькиной семье.

 –  Милена их тоже не видела. – Сказала мама.  –   Представляешь, Женя один в школу и из школы ходит. Так что ключи у него были, мы с Миленой его проводили, а с родителями так и не встретились. Его сестра дома была, старшая. Сказала, на работе взрослые…