Мы посмотрели друг на друга и громко засмеялись. Ян бросил в нашу сторону недобрый взгляд. И мы пристыженно синхронно закрыли рты.

– Неудобно получилось, – прошептала Наташа.

Хорошо было, вот что. Мне даже приходилось себя встряхивать за шиворот, чтобы не расслабляться, такая милая атмосфера царила вокруг. Никаких тебе бритых типов в кожанках и златых цепях, никто за стволы не хватается. Молодежь колбасится вплотную к сцене, народ постарше и мелкие дети – тусят чуть поодаль. Покурить на улицу выходят, в зале никто не дымит. Пиво пьют, да. Аксакалы-пенсионеры даже что-то покрепче явно употребляют. Из такой же бутылки без этикетки, какой Ян перед концертом размахивал. Видимо, самогонка какая-то местная. Но в жопу бухих не видать. Даже в проекте. Явной агрессии никто не проявляет. Подпевают, отплясывают. Кассеты покупают у Евы. Прямо-таки эталонно все. Расслабляет.

“Ангелочки” сменили “цеппелинов”, Астарот сорвал порцию оваций, раскинув крылья. “Темные тени” народ чуть ли не наизусть знал. Подпевали хором.

В финале, когда Астарот начал прощаться, заставили “ангелочков” еще раз на бис спеть.

А потом цивилизованно так разошлись по домам. Что за магия такая в этом Волчайске, что он такой ванильный посреди лихих девяностых? Когда последние зрители покинули клуб, мне даже ущипнуть себя захотелось. Я точно не сплю, а? Точно сейчас не проснусь в гостинице Змеиного Камня, обнаружив, что мы попали в бесконечный день сурка, и “ангелочкам” снова надо будет выступать перед до зубов вооруженными и взрывоопасными братками? И с каждой следующей серией там все будет становиться все хуже и хуже… То кого-то застрелят, а если попытаешься потом как-то этого избежать, то случится пожар… Приедет на разборки соседняя группировка и начнет разговор с пары гранат, заброшенных в зал. Или…

– Ребята, спасибище огромное! – Артем, грохоча ботинками, приближался к сцене. На его тревожном воробьином лице сияла счастливая улыбка до ушей. – Такой замечательный концерт! Вы просто… Просто… В общем! Еще раз спасибо.

Он подошел ко мне и принялся активно трясти мне руку. Потом повернулся к Астароту.

– Очень приятно познакомиться было, очень! – сказал он и принялся жать руки всем подряд. – Я так переживал, вы не представляете… И мне теперь так неудобно, что с проживанием получилось… Ну…

– Отлично все получилось! – заверил Бельфегор. – Я, правда, еще не видел, как там палатки поставили…

– Там все хорошо! – торопливо заверил Артем. – Я с вашим Артуром отправил мужиков, чтобы вам там с дровами помогли и покараулили, пока вы на концерте. Ах да, еще про ужин! Надо будет по дороге заехать к тете Маше, она там испекла всякого, чтобы и на ужин, и позавтракать еще осталось… И… Володя… Пойдем отойдем в сторонку, да?

Надо же, как размяк! Даже напрячься не получилось. Ни единой тени мысли, что сейчас этот тревожный и нервный Артем начнет оправдываться, что денег нет, случился форсмажор или что-то подобное.

– Вот тут вот я все записал… – Артем достал из-под полы молочный пакет, в который была завернута пачка денег и вырванный из тетрадки двойной листочек. – Вот сколько билетов продано, а вот тут вот… Народу получилось немного больше, так что мы на входе просто брали плату. Раз решили, что все равно стоять все будут, то какая разница, сколько билетов, правда ведь?

– Хотела сказать, что не май месяц, а потом вдруг поняла, что как раз май! – Наташа поежилась, стараясь еще плотнее укутаться в спальник.

– А что вы хотели? Май месяц! – подхватил Бельфегор, тоже как гусеничка закутанный в выцветший спальник-одеяло. Все засмеялись.