— Это уже наше дело, Тимофей Николаевич.

— Вариант, если я не приду на заседание?..

— Откровенно говоря, не удобен ни вам, ни нам. Как я уже говорил ранее, процесс вы только затяните, но не отмените вовсе. К тому же, если вы решите таким образом мешать, мы будем вынуждены принять не самые благоприятные для вас решения.

— А если я действительно хочу сохранить семью, что тогда? — он говорил с адвокатом, но все внимание было приковано к жене. Она не шелохнулась.

— Она не хочет этого, Тимофей Николаевич.

Тим перевел взгляд на мужчину. Тот был спокоен и собран. Ну конечно, это же не его семья рушится, словно карточный домик. Знать бы хотя бы, откуда подул ветер, пошатнувший устойчивую пирамиду.

— Ладно, я понял. Когда поедем в суд?

Адвокат раскрыл кожаную папку и вынул еще одну стопку документов.

— Мы уже были там. Заявление подано, заседание назначено на завтра. Это ваша копия документов. На ней уже проставлены подписи Надежды Ивановны. Остались ваши.

Это все больше и больше походило на абсурд. Тим не выдержал и рассмеялся. Прежде чем зажать пальцами переносицу, заметил, как от неожиданности вздрогнула Надя. Успокоившись, он склонился к столу, чтобы хоть так быть ближе к ней. Все-таки сумел и отыскать потерянный взгляд.

— Настолько? Настолько ты меня ненавидишь? — хотел быть сильным, но голос в итоге сорвался. — Почему? Боже, почему мы здесь, Надюш?

— Тимофей Николаевич! Прошу не давить на мою клиентку. Заберите документы и не забудьте явиться завтра в суд. Для вас же будет лучше.

Подтолкнув стопку, адвокат встал, помог подняться Наде и, попрощавшись, они вышли из кабинета. В мужской груди заныло еще сильнее.

***

Заседание прошло довольно быстро. Судья озвучил решение: им дано время для обдумывания ситуации с возможностью сохранить семью.

Девяносто дней до развода.

2. 2 (87 дней)

Тимофей постучал и, услышав приглушенное: «открыто», вошел в кабинет шеф-повара ресторана «IL PIACERE» Жана Мартена. Кивнул в знак приветствия и аккуратно прикрыл дверь.

Ему здесь всегда нравилось. Крохотное помещение было наполнено таким теплом и любовью к своему делу, что, попав сюда, ты невольно напитывался нескончаемой энергией его хозяина. В кабинете было совсем немного мебели: книжная полка с раритетными изданиями французской и европейской кухни, двуместный диванчик и массивный дубовый стол, доверху заполненный бумагами, со стоящим рядом стулом, на который и присел Тимофей.

Жан составлял новое сезонное меню. Бросил быстрый взгляд на Тима, дописал что-то в бумагах и, откинув ручку, зажал пальцами переносицу. Вздохнул.

— Ты сегодня был не в своем теле.

Тимофей нахмурился и слегка склонил голову.

— Не понял.

— Ты был рассеян, не собран и отвлекался на посторонние мысли. Которые, между прочим, привели к передержанной утке.

Складка между широких бровей Тимофея разгладилась, и он усмехнулся.

— Нужно говорить: «был не в себе». И вы правы. Простите за утку.

Факт того, что ты являешься самым молодым су-шефом в ресторане такого уровня, как «IL PIACERE», помимо гордости накладывает и тонны ответственности. Тимофей ценил свое место и то, чего он добился к двадцати шести годам. А еще был благодарен знаменитому шефу, который когда-то принял на работу никому не известного, не имеющего опыта, молодого, но безмерно амбициозного парня. У него не было связей и широкой спины поддержки. Лишь талант, в итоге и подаривший жизнь, к которой он стремился.

— Утка — ерунда, Тимоти. Хоть мне и обидно немного. Ведь именно я научил тебя ее готовить.

Жан научил его готовить не только утку. Он взял под свое французское крыло молодого повара и вложил в него душу, силы и время. А затем, словно отец, искренне радовался первым, а через время постоянным успехам.