В последний момент прикусив язык, я не задаю вопрос, который очень бы хотел. Даже если страшная догадка верна, то и хрен с ней. Значит, награда будет ещё слаще. И ценнее.

— Давай честно, Маш, — вздохнув, я кладу ногу на ногу, задевая её сапог носком ботинка, — я тебя хочу.

У неё дёргается уголок губ, но она молчит, не краснея только потому, что дальше некуда.

— Может, дело в том твоём споре, может, я просто спятил на старости лет, но факт остаётся фактом. Который ты должна знать, чтобы соотносить мои и свои действия с возможными последствиями.

— Звучит как угроза, — недовольно отзывается она, неуютно поёжившись.

— Это не угроза, Машенька, это факт. — Вздох вырывается помимо воли, в основном от невозможности в момент соблазнить одну конкретную девочку. Это не Дана со своим сексом на первом свидании. — Мне приятно на тебя смотреть, приятно касаться, приятно… — Так, это точно лишнее. — С большой долей вероятности нас поселят в одной спальне, и вряд ли мне удастся избежать срывов, несмотря на всё возрастное преимущество. Но!

Класс, она не смотрит на меня, а я не могу отвести взгляд от неё. Потрясающая несправедливость. Интересно только за какие грехи.

— Просто поверь, что тебе нечего бояться, дальше поцелуев дело не зайдёт в любом случае. Я не настолько озабоченный козёл, чтобы… — О этот саркастический взгляд с изогнутой бровью! Продолжаю со смешком: — Ладно, может и настолько, но тебя я не трону.

От мысленного: «Как это секса не будет?», хочется взвыть, но я всё ещё помню про сковороду и отца. И Машу, которая всё это терпит просто так. Ладно, не просто так, «отлично» я ей всё равно поставлю, наплевав на всю свою принципиальность.

— Вы… — рассерженный фырк наводит на кошачьи мысли, а у меня и так голимый мартовский стояк. — Ты и так берегов не видишь.

Туше.

— Машенька, но тебе ведь нравится, — подаюсь вперёд прищурившись. — Ты не мне, ты себе скажи, — перебиваю я её, набравшую было воздуха. — Или обжимания с Велисовым тебе предпочтительнее?

— При чём тут Артур? — взмахивает она руками. Вообще, ни при чём, но бесит. — Какое тебе дело до моих отношений?

— Знаешь, что я сейчас сделаю?

Сначала укушу, а потом залижу эту её прикушенную губу. И снова слечу на хрен с катушек.

— Нет! — Не в значении «не знаю», и полыхающие сердитые зелёные глазищи это только подтверждают.

Раздражённо выдохнув, откинувшись на спинку кресла и прикрыв веки, я думаю. Много о чём, но в первую очередь о бездарно упущенной неделе. Нет, надо быть таким идиотом. Что мешало взять её в оборот ещё тогда, после спора? И не кретински сбегать, а продолжить такое перспективное знакомство с Машенькой Морозовой.

Остатки совести и здравый смысл — вот что.

— Ладно, с этим разобрались. — И всё равно бесит. — Я хочу — ты нет, допускаю и принимаю к сведению, но, Маш, это вообще не отменяет всего остального. Я буду тебя обнимать, целовать, держать за руку и исполнять прочий романтик для достоверности роли.

А искрит-то как! Просто брызжет фейерверками, стоит нам встретиться взглядами. Пусть раздражёнными, но такого фонтанирования я у себя не припомню.

— Хорошо, для достоверности согласна, — свысока соглашается моя прелесть. Моя? Вот после выходных и посмотрим.

— А теперь, Маша, слушай, — тяжело вздыхаю я, начиная вторую часть Мерлезонского балета, — и запоминай.

9. Глаав 9. Маша

Посадка получается жёсткой, или просто я сжалась настолько, что дёргаюсь по любому поводу.

Дурочка Маша снова попалась на собственной доброте. Как тогда, когда, отрезав кусок колбасы, пошла кормить дворового пса, а потом ставила тридцать уколов в живот со слезами в три ручья.