Павел похлопал себя по бедру, пытаясь отдышаться.

— У меня даже в квартире есть гамак.

Настя удивлённо выпучила глаза.

— Шутишь?!

— На балконе. Как-нибудь покажу. — Он снова потянул их за грань.

— Поверю на слово, — и снова не поддержала она.

— А у тебя есть укромный или просто любимый уголок дома? — Павел наблюдал за ней поверх поднятой чашки.

— Я люблю писать или читать на кухонном подоконнике, или просто смотреть, как солнце садится. Обязательно с большой кружкой чая рядом…

Настя рассказывала и обводила указательным пальцем ручку кофейной кружки, по изгибу вниз, погладив основание, снова вверх, туда-сюда по самой верхушке и на очередной виток. Движение тонкого женского пальца с удлинённым овальным ногтем завораживало его. Он не заметил, как начал представлять, что этот пальчик так же обводит его ухо. От неожиданности дёрнулся, смаргивая явственное ощущение её прикосновения, и звякнул ложечкой о блюдце, ставя на него свою чашку. Настя замолчала, отвлекаясь на его движение.

— Ты живёшь на верхнем этаже? — Павел задал первый пришедший на ум вопрос, пытаясь восстановить самоконтроль.

— На седьмом. Твой гамак, полагаю, тоже не на балконе первого этажа. — Она отодвинула чашку.

— На десятом, с видом на парк. — Он улыбнулся.

— Высоко сидим — далеко глядим. — Настя поправила сбившийся кулончик на коротком шнурке, вернув его в ямку в основании шеи, непреднамеренно удваивая его старания поймать прежний непринуждённый настрой.

— По рассказам моей бабушки, в старину считали, что душа человека помещается в углублении между ключицами. — Павел указал взглядом на её украшение, пряча руки под столешницей. — В ямочке на шее. Примерно здесь же, на груди, по обычаю, хранили деньги. Если человек был беден, то про него говорили, что у него «за душой ничего нет».

Она внимательно слушала.

— Как интересно меняется или добавляется значение слов со временем, — Настя озвучила его мысли. — Не знала, что душа живет именно в этом месте. — Потрогала свой кулон. — Так вот где оставляют поцелуй в душу! — воодушевлённо посмотрела на Павла и осеклась под пронзительным взглядом.

Он медленно вернул руки на стол.

— Ты не перестаёшь меня удивлять. — Расслабил плечи, покачал головой. — Я ей про нищих, она мне про поцелуй в душу.

Она неуловимо улыбнулась.

— Завтра твоя очередь. — Павел разрядил повисшее молчание.

Настя снова смотрела на него, немного настороженно. Он усмехнулся.

— Выбирай: или готовишь цитату, или…

Она засмеялась.

— Прочитаю новое четверостишие.

[1] Дени Дидро (1713-1784) — французский писатель и драматург, философ-просветитель

8. 6. Удивление (20 мая)

Его обслуживал новенький официант — Таисия поменялась сменами на сегодня. Настя не пришла. Ни раньше, ни вовремя, ни спустя пятнадцать минут. Привычный кофе с молоком остывал нетронутым. Павел сидел, невидящим взглядом уставившись в окно. Рядом раздалось покашливание. Парень-бариста, который всегда находился за кассой и не выходил в зал, протягивал ему какую-то бумажку.

— Вам просили передать. Ваша… хм… девушка. Почерк у меня ужасный, поэтому записывал печатными буквами. Если не сможете разобрать, я рядом. Подскажу.

Записка напрягла, фраза «ваша девушка» прозвучала музыкой. Павел взял листок, поблагодарив.

«Привет. Приболела дочка. Я решила раньше пятницы». И номер телефона, накарябанный крупными отдельными цифрами.

Чувство досады и бессилия сменилось радостью и растекающимся по венам осознанием, что она о нём думает. Он сохранил её номер и тут же отправил «Привет!» в мессенджере.

Настя почти не спала этой ночью. Уложив Полинку, засиделась допоздна за набросками новой статьи и позволила себе дочитать книгу. Новый стишок был готов ещё в прошедшие выходные, остальные буквы пока молчали и не отзывались, с какой бы стороны она к ним ни подходила.