Она ненадолго умолкла, видимо вспоминая те дни.

− Я-то редко из замка нос высовывала, но ваша мама настояла тогда поехать с ними. Их как раз граф один пригласил на празднование по поводу именин своего не так давно родившегося наследника… − едва ли не прошипела она.

− Случайно не тот самый граф? − интересуюсь, намекая на резню в лесу, а она, грустно вздохнув, кивает. − О, боги…

− Он был на хорошем счету у вашего отца, − продолжает кивать каким-то своим мыслям герцогиня. − Тогда. Не знаю, что на него сейчас нашло. В общем, на второй день пребывания в гостях, у вашей мамы неожиданно начались схватки и вот. И как назло не уехать было. Во-первых, вы совсем слабенькие и дорогу могли не перенести, а во-вторых, в округе разразился неведомый доселе мор: гибли именно дети.

Я сидела, вся обратившись в слух, а в голове словно молотком стучала мысль: «Граф ещё тогда что-то замыслил, вот только понять бы − что именно? Интриги… Интриги… Интриги…»

− Замковый лекарь выявил у тебя первые признаки заболевания и тут же изолировал. А вскоре пришла печальная весть о… − и вновь на её глазах заблестели слёзы.

− Жива я и здорова, хватит уже меня оплакивать, − одёрнула я, желая поскорее узнать, чем же дело закончилось.

− Твои родители были безутешны, − вздыхает. − Они так давно деток хотели, да всё не получалось. А тут такое! Благо боги хоть Даниэлу уберегли. Всем посвящённым в подробности этой трагедии строго-настрого запретили распространяться о постигшем королевскую чету горе. И пустили слух, что родилась всего ОДНА девочка.

− А меня тем временем кто-то унёс в лес и вручил моему отцу… ну… то есть…

− Не важно, девочка, он для тебя ведь и есть отец, а родного ты и в глаза-то не видывала, − поддержала меня Рози.

− Мама думала, что меня просто в лесу бросили, а он нашёл случайно. Но ведь он знал моё имя, − задумчиво произношу.

− И здесь наши истории раздваиваются. В твоей ты живёшь в семье каких-то пришлых чужаков, с разрешения графа поселившихся в заброшенной мельнице. В нашей… нам не позволили даже проститься с телом. Просто вынесли его, завёрнутое в тряпьё, и сожгли в яме, чтобы зараза не распространилась.

А у меня после этих слов словно щёлкнуло что-то в голове:

− Кстати! − восклицаю. − Мама же как-то и заикнулась, мол, нашу семью с самого начала невзлюбили. Мол, мы пришли, и мор сразу же начался. Тогда все дети, не достигшие двух лет, повымерли в округе, а именно я выжила. Вот и посчитали, что это наша семья на них порчу навела… − горько вздыхаю и добавляю уже свои, а не мамины мысли: − А мои глаза… лишним доказательством стали тому, что ведьмаки…

− Не говори глупостей, девочка. Красивые у вас глаза, − погладив меня по голове, прошептала Рози.

− И всё же странно это как-то всё. У всех дети тогда повымерли, а Даниэла и графский сынок…

− В том-то и дело, − прервала меня она. − Графа сия горькая судьбинушка тоже стороной не обошла. Только Даниэла и выжила.

− Но у него ж есть сын, − воззрилась я.

− Жена Ведена в то время уже на сносях была, оттуда-то и сын.

И вдруг… тишину над замком разорвал звук фанфар, возвещающий о прибытии высокопоставленных гостей. Мы поспешили из сада во двор, где в распахнутые уже ворота величественно вплывала сопровождающая императора кавалькада.

Ощутив чей-то пристальный взгляд, обернулась и едва не взвыла в голос. Прислонившись к стене конюшни, стоял Ренар. Даже уединяясь с бабушкой, мне казалось, что он где-то рядом. Порой, заметив шелохнувшийся в отдалении кустик, я до боли в глазах всматривалась в него, надеясь увидеть некогда родное лицо. И даже будоражащие душу воспоминания о том, что он стал постельной игрушкой для моей избалованной судьбой сестрички, не могли изгнать мысли о бывшем женихе. Что уж говорить о мгновениях, когда мы оказывались наедине… И вот опять, этот его взгляд…