Я отвернулась. Было очень обидно слышать и про девчонку, и про мудака, но оскорбиться не получалось.
— Я принимаю ваши извинения. — Сказать иначе, означало бы подтвердить нелестное мнение о моей «обычности».
— Спасибо, — серьёзно отозвался Гарм. — И не думай, что я тебя не понимаю — просто осознай, наконец: мы не враги. Ни я, ни герцог, ни ты — и уж тем более ни Флегетон с Эктиарном — не виноваты, что обстоятельства сложились подобным образом. Нам всем оставили только одну возможность — вести себя в них достойно.
Я неосознанно сгорбилась. Много ли достойного в том, чтобы сбежать, подставив отца и всю нашу страну?
— Поэтому я тебя очень прошу, — голос Гарма звучал необычайно проникновенно, — не делай больше глупостей. Особенно в пустыне, особенно перед самумом.
— Да, конечно, — выдавила я, поскольку от меня явно ждали ответа.
Однако демону его оказалось недостаточно.
— Не так. Посмотри на меня и скажи ещё раз.
Вспышка гнева на миг затмила стыд, и я, развернувшись, сузившимися глазами посмотрела Гарму в лицо. Чётко произнесла:
— Я не буду делать глупости во время перехода через пустыню. Так вас устраивает? — и получила удовлетворённый кивок: — Полностью, пташка. А теперь ложись по-нормальному и спи. Выезжать будем на рассвете.
С этими словами демон текучим движением поднялся на ноги и вернулся на своё прежнее место у арки. А я, проводив его недобрым взглядом, скинула сапоги и забралась в спальный мешок. Укрылась плащом, поудобнее приладила седельную сумку под головой и, коль бодрствовать уже не имело смысла, собралась заснуть.
Но не тут-то было.


То ли из-за разговора и злости на себя и Гарма, то ли ещё по какой-то причине, сон упорно отказывался ко мне приходить. Я ворочалась, пытаясь умоститься на жёсткой земле, и в какой-то момент почувствовала под лежавшей на сумке щекой что-то твёрдое. Приподнявшись на локте, сердито тряхнула импровизированную подушку и вдруг сообразила: зеркало! Мамино зеркало, которое я запихивала в багаж практически в последний момент.
«А что если?..»
Не раздумывая дальше, я сунула руку в кармашек сумки и вытащила безделушку. Помнится, в детстве разглядывание узоров не только развлекало, но иногда и усыпляло меня. Вдруг и сейчас поможет?
— Что это там у тебя?
Как всегда, Гарм с его невежливой манерой бесшумно передвигаться ухитрился застать меня врасплох.
— Ничего, — я поспешно сунула зеркало под плащ.
Взгляд демона сделался укоризненным.
— Пташка. О чём мы с тобой недавно говорили?
— Правда ничего особенного! — запротестовала я и неохотно продемонстрировала ему зеркало. — Оно умеет показывать всякие картинки, а у меня не выходит заснуть. Вот я и решила немного, ну, посмотреть.
— Дай взглянуть, — властно потребовал Гарм, и его недоверие меня неожиданно задело.
— Из моих рук, — выставила я встречное условие. — Это память о маме.
Демон хмыкнул, однако уселся так близко ко мне, что в холодном воздухе ночи можно было почувствовать его тепло.
— Показывай.
И мы одновременно заглянули в тёмное стекло.


Как обычно, поначалу зеркало оставалось пустым, и я вынужденно пояснила:
— Оно не сразу начинает показывать.
Как ни странно, теперь Гарм мне поверил — по крайней мере, именно так я решила относиться к отсутствию его комментария. Мысленно поёжившись, подумала, как буду оправдываться, если зеркало вообще не захочет просыпаться, но чёрное застеколье наконец ожило. Из его центра стали неспешно выплывать золотые и зелёные нити — даже не узором, а просто мешаниной линий. Они заполнили всё ограниченное оправой пространство, потом сжались обратно в точку — и вдруг выстрели из неё, все сразу. И сложились в отражение наших с Гармом склонённых лиц. От неожиданности я ахнула, и демон не промедлил с вопросом: