– Алешенька, но я же тебя люблю! – она медленно опустила руки и картинно поджала губы, изображая всем своим видом вселенскую скорбь.

«Неужели она всегда была такой актрисой? А я этого даже не замечал», - удивился про себя полковник. А вслух сказал:

– А я тебя не лю-блю, - последнее слово он произнес по слогам, чтобы женщина точно его поняла. И в этот момент вдруг отчетливо осознал, что его сердце прочно занято другой, которая сейчас сидит в чулане и неизвестно что сделала, так опасно высунув оттуда нос. И это чувство еще более бесперспективное, чем бывшая любовь.

Лицо же гостьи сразу превратилось в злобную маску, словно она действительно играло в каком-то неизвестном спектакле. Сжав кулаки, Надежда прошипела как гадюка, которые в достатке водились в местных болотах:

– Ты еще об этом пожалеешь! – и выскочила из дома, громко хлопнув дверью.

Алексей подошел к окну и, убедившись, что с горем пополам незваная гостья развернулась, чуть не сбив его квадроцикл, и укатила прочь, позвал:

– Тая, выходи! Она уехала.

Но за дверью была тишина. Принцесса даже не подавала признаков жизни. В груди что-то резко похолодело. Он рывком распахнул двери чулана. Девушка сидела в кресле. Ее глаза были тоже заплаканы. А к груди она прижимала какой-то кошелек из золотистой ткани.

– Девочка моя, кто тебя обидел? – как любой мужчина, он терялся от вида женских слез.

- Ты! – всхлипнула она в ответ. – Ты ее це-ловь-ял.

– Целовал, - механически поправил он неправильное произношение. – И не я ее, а она меня. Это несколько разные вещи.

– Врешь? – уточнила она, вопросительно выгнув бровь.

– Нет, не вру! – широко улыбнулся в ответ мужчина. Эта маленькая ревность растеклась теплом по его душе.

– Поцелуй меня! – потребовала девушка в ответ.

Он неловко дернул плечами, подошел к ней вплотную и поднял из кресла. А потом целомудренно прикоснулся губами к прохладному лбу и выпустил из объятий.

– Все? – уточнила инопланетянка.

– Все, - согласился мужчина с ней. – По-другому нельзя.

А затем перевел взгляд на кошель, который она продолжала прижимать к груди:

– А это что у нас такое?

– Таире надо! – она упрямо поджала губы и крепче прижала вещицу к себе.

– Я понимаю, что надо! Но где ты это взяла? – хотя он уже понимал, что вопрос бессмысленный и прекрасно догадывался, откуда в его доме появилась эта дамская штукенция.

– У нее! – она обиженно засопела и надула губы. – Я ей мстить!!!

– Мстить? – он захохотал. От души как-то сразу отлегло и стало светло и весело. – Мстить не нужно. Она просто глупая баба. Ферштейн? Для меня она ничего не значит, и я ее сюда не звал.

С этими словами он притянул девушку к себе, обнял, поцеловав в макушку. Она же доверчиво прижалась к нему, но косметичку из рук не выпустила. Это была именно косметичка. Так они простояли минуту или даже больше. Затем Раевский слегка отстранился, посмотрел на свою подопечную и еще раз поинтересовался:

– И зачем ты ее своровала? Посмотри, сколько я всего тебе купил! – он махнул рукой в сторону горы пакетов, который так и свалил у порога, когда зашел в дом.

– Таира будет краситься! Она красила губы в красный цвет. Я тоже буду красная.

– Ты мне и зелененькая нравишься! – он ласково погладил ее по щеке. – Ты же не такая как все, а уникальная!

– У-ни-каль-ная? – он по слогам выговорила сложное слово. – Это хорошо?

– Очень! – согласился полковник.

А затем они весь вечер меряли наряды. Гостья восприняла это действо с огромным энтузиазмом. Девочки – они во всей вселенной девочки. Все вещи оказалась почти впору. Только талия джинсов была немного широковата. И уже поздно ночью, когда инопланетянка уснула, счастливая и довольная, Раевский, чертыхаясь и матерясь, шил на поясе две выточки, для того, чтобы пояс стал немного уже.