Только воспоминания все при мне, как и кошмар, который никак не желает заканчиваться. Однако слез и истерики нет. Пока нет, но скоро появятся, потому что вижу, как рыбий садист, еще недавно разговаривавший с омерзительным крабом со множеством отростков-клешней, заметил, что я очнулась.

Опять накатил страх. Горло сжало спазмом, стоило вспомнить, как этот гад меня душил и радостно скалился. Я не хотела повторения и боялась его вновь разозлить. Но на носу что-то было. Осторожно подняла руку и коснулась лица.

Боль пронзила неожиданно. Я почувствовала, что у меня в носу намертво засела какая-то фиговина, на подобии прищепки! Хотела убрать ее – и услышала грубый, властный оклик:

– Не смей!

Интуитивно одёрнула руки: страх навредить себе же был сильнее, чем желание послать далеко и надолго серомордого гада. А ещё я была в шоке от того что поняла его.

– Где я? Что вы со мной сделали?! – мой голос прозвучал сипло и жалко.

Понимаю, что мой вопрос не воспримут всерьёз и вряд ли ответят. Но рискнула, иначе тварь я дрожащая и бессловесная, а значит, бесправная.

Так и получилось. Вместо разумного объяснения два монстра зловещее переглянулись и двинулись ко мне.

Я испуганно забарахталась в скользкой камере. И тут же из боковин колбы выстрелили роботощупальца – устрашающе острые, длинные и гибкие. Они быстро и надёжно зафиксировали меня в одном положении. Прижав к низу колбы, как муху на стекле микроскопа.

Как же страшно, когда твоя жизнь зависит от садиста-инопланетянина. А ещё таращится невероятный уродец, пугая до одури своим странным интересом. Омерзительный краб водил над моим телом страшно-противными клешнями и что-то активно стрекотал рыбоглазу, стоявшему рядом с кислой мордой.

Полоумные монстры негромко переговаривались, и я понимала: они обсуждают меня. НЛОшники сыпали такими незнакомыми мозговыворачивающими терминами, что у меня разболелась голова от попыток разобрать белиберду. Только и оставалось, что следить за их эмоциями и интонацией.

То синея, то бледнея, хамелеон нетерпеливо требовал что-то от краба, тыкающего угрожающе острыми клешнями в мое тело. Тот упирался, возбужденно стрекотал, но рыб настаивал.

– У особи пятой степени слабая восприимчивость для внедрения образца 3004. Несоответствие характеристик выведет редкий экземпляр за предел эо-психики. Качественные исследования требуют десятки ун! Только тогда получим данные и сверим их с ксанетикой остальных видов.

Их разговор вызвал очередную волну липкого страха. Что они задумали? О каком внедрении говорят?!

– Забыл, что я делаю с теми, кто меня разочаровывает? – прохрипел раздраженно хамелеон, не поднимая головы от тревожно мигающего в шестипалых лапах прозрачного экрана. Его плавники встопорщились. – Особь слаба, но готова к минимальным изменениям!

Теперь он походил не на военного, а на сумасшедшего учёного. Быстро тыкал длинными, когтистыми пальцами в плоский экран непонятного гаджета и выбирал в нём какие-то показатели. С особым, только ему понятным смыслом молча менял мелькающие картинки. Хмурился, окидывал меня безжалостным взглядом и снова начинал остервенело тыкать в экран.

Я не видела, что именно он там выбирал, пока серомордый не подошёл ближе.

Подгадав момент, приподняла голову насколько это возможно – и чуть не завизжала от ужаса! Потому что увидела себя в 3д проекции с рыбьими плавниками на голове, уродливыми щелями вместо ушей!

Оглядев меня ещё раз с ног до головы, полоумный хамелеон самодовольно кивнул. Нажал что-то на экране – и моя виртуальная проекция увеличилась, зависая в воздухе рядом с крабом.