— Доброе утро, дядя, — зачем-то улыбаюсь и скрещиваю руки на груди.

Смотрим с ним друг на друга — цепляем нервы, тянем их мучительно и немного больно. Соседа бесит, что я его дядей зову — это видно. Не старый он — зрелый мужчина и я не школьница давно, но…

Не фиг меня кнопкой обзывать! Уже получил и ещё получит.

— Домой зашла быстро! — командует сестра, как будто я собака какая-то.

— Я дома, — смотрю на неё с издёвкой.

За порогом стою — значит, дома. Чего ещё?

— Дверь закрыла! — Натка багровеет от злости.

— Чего пришла, Наташ? — сосед, наконец, дарит ей каплю внимания.

— Ой… — она мигом меняется. Кокетка сразу. — Я тебе испекла...

— Это я испекла, — протестую тихо, но сосед слышит.

Он берёт булочку, откусывает и блаженно закрывает глаза. И вид у него такой, будто не кусок хлеба пережёвывает, а пищу богов. Мне приятно. Любому приятно, когда твой труд оценили. Ничего личного!

— Вкусно, кнопка! Охренеть как вкусно! — сосед забирает у Натки корзинку с булками.

— Пожалуйста, дядь, — не могу сдержать смешок.

Но через мгновение, когда полуголый сексуальный самец, подмигнув мне, удаляется завтракать, мне становится не до смеха. Разъярённая Наташка уверенным тычком кулака в грудь отправляет меня в квартиру и хлопает дверью так, что стены трясутся.

5. Глава 5

В ванной из крана хлещет холодная вода, а я стою у зеркала. В одной руке бутылочка с перекисью водорода, в другой — ватный диск. Хорошо приложила меня Наташка… Шикаю, промакивая ссадины ваткой. Шрамы останутся. Мало того что хромая, ещё и лицо теперь подпорчено. Класс!

Скандала не было. Сестра молча врезала мне, оцарапав ногтями щёку, и ушла курить в кухню. Перекисью водорода можно остановить кровь, а слёзы нельзя. Обидно. И сдачи я ей дать не могу. Когда Натка руки распускает, у меня случается ступор. Двигаться не могу, кричать не могу — ничего не могу.

Всхлипываю и дрожащими пальцами закручиваю крышку на бутылочке с перекисью. Выбрасываю окровавленные ватные диски в мусорное ведро и смотрюсь в зеркало. Испуганная, заплаканная, с припухшей скулой и царапинами — я.

Валить надо от Наташки. Но…  В теории это и моя квартира тоже.

Ладно… Прорвёмся. Наверное.

Умываюсь, выхожу из ванной и собираюсь спрятаться у себя в комнате, но сестра орёт из кухни, чтобы я шла к ней. Мало ей моей крови, надо ещё истерику закатить.

— Села! — командует Наташка, развалившись с сигаретой на кухонном диванчике.

Сажусь напротив неё, смотрю в глаза. Она тоже плакала. Жалела себя незамужнюю?.. По-любому!

— Чего надо? — щурюсь, разглядывая толстую венку у неё на виске.

— Я из тебя человека хотела сделать, — затягивается сигаретой, выдыхает дым мне в лицо, — а ты мне жизнь портишь.

— Чем? — я отмахиваюсь от никотинового тумана.

— Ни мужика у меня, ни ребёнка… Всё ты, мр-р-разь! — шепчет и дрожит. — Я вокруг тебя скакала всю молодость — Гелечка, Геля! А Геля выросла и мужика у меня увела!

— Ты в себе? — улыбаюсь на нервах. — Я у тебя никого не уводила. Он не твой мужик...

— Мог им стать! — Наташка хлопает ладошкой по столу. — Чо ты выперлась в подъезд, а?! На х*ра?! — орёт, курит, трясётся. — Господи… — неожиданно убавляет громкость. — Да ты сама захотела за этого самца замуж, вот и вцепилась зубами. Сначала рассказывала, что он алкаш, потом меня к нему не пускала и в конце концов цирк с булками устроила! Опозорить меня решила!

— Бред, — отвожу взгляд.

Слова Наты меня задевают, и это странно. Какая муха меня укусила? Зачем я?.. Просто… Непросто! Всё очень сложно. И сосед… Он… 

— Да? — сестра скалится. — А эти ваши «кнопка», «дядя». Это что? Ролевые игры у вас такие? Быстро ты соседа обработала. Суток не пробыл в хате, а уже в койку к нему прыгнула. Мне до тебя далеко, — таращит глаза, тянет сигарету почти до фильтра.