— А это что? — Ляля переменилась в лице. — Тебе помогает кто-то еще?

Да, Вика — непростая штучка. Человек и Зверь — не единое целое. Вика же умудрилась сшить все вместе, раны хорошо затянулись. Остались те, что она обработать не успела.

— Кто это?

— С чего ты вдруг так заволновалась.

— Либо ты говоришь, либо к Анхелю мы не идем! — Ляля нервно взвизгнула и отошла в темноту. Запахи вокруг нее заклубились слишком сильно. Страх, ужас обуял девушку. — Номад…

— Забудь, я сам с ним свяжусь.

Ляля что-то скрывала, недоговаривала. Не буду ей ничего говорить. Уйду. И пусть тут девушка каждый угол знала, но и я не так прост.

Кому она докладывает? Анхелю, да? Или стучит на две стороны? Или на три…

Город поделили семь семей. Меня на подмогу вызвали волки. Лисы тоже не были против, чтобы в их городе похозяйничал такой, как я. Но вот остальные. Две семьи против пяти. Не привыкать, что меня все ненавидят. Я тот, кто дает всем горькую пилюлю и разгребает дерьмо.

Убили пса, обвинили волка. Вот те и вызвали независимого судью, меня. Я — кочевник, без роду и племени, без дома. Абсолютно беспристрастный.

Лисы пытались склонить меня к определенному решению. Но Ляля — не тот лакомый кусочек мяса, на который я бы позарился. Скорее, она обглоданная кость.

Я ушел к деревьям, ловко прячась в ближайшей проходной, откуда выскочил с другой стороны. Перебежками двигался по улицам, прячась в запахах.

Гаражи — идеальный вариант. Бензин и прочие химикаты нюх напрочь отбивали. Здесь же я выбирал заполненные мусорки, черные входы крупных магазинов, парковки. На территории псов я раны зализывал на скотобойне.

Ляля пыталась догнать меня, но не вышло. Ее запах отдалялся, я же прятался от любых лисьих меток.

Возвращаться к Вике было опасно. Да и не сделал я то, что должен был.

Гаражи — не единственное мое лежбище. Я дробил вещи и оставлял их в укромных местах. Сейчас мне нужно было кое-что, что могло бы пригодится Вике.

В особо гнусной подворотне снял перепачканную кровью майку и затолкал ее в водосточную трубу. Оставшись в рубашке, поежился и поморщился от стянутости на коже.

— Ляля, Ляля… что ты скрываешь? Дерьмоносцы… Ладно, выловим одного. Вышибем дерьмо.

Разговаривая сам с собой, я принюхивалась и искал уязвимое место. Парк далеко, магистрали тоже. Зато были железнодорожные пути. Кто-то точно должен там сидеть.

Ловушка?

Запах Ляли еще улавливался. На удивление она шла той же дорогой, что и я, только гораздо и гораздо дальше. Но шла она к путям.

— Придется Вике в мужском походить…

Я держался на расстоянии, улавливая еле слышимый запах страха. Ляля голову потеряла от того, что увидела и узнала. Сам того не желая, бросил жирную приманку.

Интересно, Анхель знает, что сладкая Ляля хвостик и перед псами задирает. Там-то она желающих нашла.

Ляля меня и сдала.

Пустырь, весь усеянный сухим кустарником, скрывался в предутренней темноте. Вверху по насыпи проезжали поезда. Сначала груженый цистернами товарняк, потом пассажирский скорый. Я подошел совсем близко, Ляля уже стала ощущаться теплым пульсирующим пятном. Она приближалась к пункту, где был регулировщик. Переезд не очень оживленный.

Перескочив через железнодорожные пути, спрятался за остатками бетонного ограждения. Запахи смешались. Ляля фонила, но рядом был пряный, брутальный некто. Пес.

Моя верхняя губа сама собой скривилась, я еле сдержал раздраженное рычание. Пес и Ляля. Она ему сейчас доносила. Про Анхеля, про меня и Вику.

Как не вовремя я встретил ее! Как не вовремя.

Мне нужно придумать, как вытащить Вику, чтобы она не превратилась в кусок пожеванного мяса.