Гаражи стояли на территории Серебристых лис. Этих никто трогать не смел, они свои земли защищали жестко. И они, в отличие от других, четко следовали кодексу.

— Выходи, я тебя учуял еще полчаса назад.

Принюхиваясь и разглядывая город, я искал то, что от меня тщательно скрывали, то, ради чего меня выдернули с моего заслуженного отдыха на Байкале.

— О тебе слухи пошли, номад…

Крыши всегда были излюбленным местом для наблюдения, но сегодня я сидел на щитке возле высотки. Ляля, махнув напоследок пушистым серебристым хвостом, обернулась хрупкой и нежной девушкой, пристраиваясь рядом со мной.

— Тебе тут быть нельзя. Опасно. Они тебя на части порвут.

— Я их не боюсь, — Ляля закинула ногу на ногу, соблазняя меня своими короткими шортиками. — Надолго ты у нас?

— Пока выход не найду. Эти псы будут рыскать везде. И поджидать. Уходи, Ляля. Вам тоже проблемы не нужны.

— Они уже есть, — девушка хмыкнула и прижалась к моему плечу. — Анхель получил жалобу. Желтые псы сказали, что это ты убийца. Как тебе это, номад?

На это я ничего не сказал, только посмотрел на девушку, собираясь уходить. Услышанное меня не обрадовало. Мало проблем, так теперь еще со мной будет груз. Довольно бестолковый.

В этом был виноват только я, сам сунулся к ней. Умирая, я жил только инстинктами. Мой нюх так обострился, что невозможно было упустить такой сладкий и манящий запах.

Зверь сделал свой выбор, пусть меня это и не совсем устраивает: не лучшее время для брачных игр.

— Они и ее заберут… Так что, номад? Тебе нужна моя помощь?

— Ляля, — я скинул со своих ног кончик пушистого хвоста, — ты мне сейчас больше мешаешь, чем помогаешь.

— Три мешка с дерьмом сейчас в том небольшом парке с двумя церквями. Облюбовали себе пирс на пруду. Но есть еще много дерьмоносцев. Их много-о-о, номад, — Ляля ткнула меня локтем. — Будешь и меня злить?

— Нет, Ляля. Я просто уйду. В следующий раз таким вежливым и благосклонным не буду.

— Тебя что, благодарить тоже не учили? Ну тебя…

— Передай Анхелю, что я с ним поговорить хочу. Днем. В безопасном месте.

— Поцелуешь меня?

Ляля жалась ко мне, смотря в глаза таким жалостливым взглядом, что впору было умереть от умиления.

— Принесешь женскую одежду, скажу спасибо.

Девушка в ответ выругалась, спрыгнула вниз и поспешила скрыться в ускользающей темноте, напоследок выкрикнув, чтоб я сдох. Популярное желание нынче.

Жил себе на просторе, в одиночестве и без проблем. Теперь же в этой клетке бесноваться. Без выхода.

— Ты так и будешь там сидеть? Ждать Анхеля? Я тебя прямо сейчас могу к нему отвести.

Соблазнительное предложение. Очень. Пожалуй… Если я смогу убедить Анхеля, что Вика — моя, он даст ей приют. Тогда я сам разберусь с псами, по-своему. Щадить их не буду.

Спрыгнув вслед за Лялей, я распахнул рубашку и вдохнул полной грудью. Лисы всегда пахли прелой листвой. Но вокруг Ляли, которую мне упорно пророчили в пару, витали и другие запахи. Каждая семья хотела бы породниться с номадом. Никого не волновало, что та самая Ляля мне как наперсток. Что по уму, что по звериному духу. Зверь ее сразу на части порвет. Только Лялю это не останавливало. Глупая лисичка.

Мои раны еще не до конца затянулись. Это и Ляля заметила, забираясь под мою рубашку своими шаловливыми ручками.

— Как тебя они порвали. Номад, номад, номад… — девушка зацокала языком, размазывая кровь по своим пальцам. — А я думала, что ты такой сильный, смелый. Неуязвимый.

Ляля болтала без умолку, утягивая меня прочь с улицы в ближайший двор. Там не горели фонари, было прохладно и тихо. Летом в городе всегда полно гуляк.