— Да, прячемся в ней частенько. Но не только у тебя полно родни. Даже если ты уедешь на необитаемый остров, там тебя найдут. Из кожи вон вылезут, но найдут. Я бы десять раз подумал, прежде чем бежать.

— А как же твоя родня?

— У меня никого нет.

Мужчина положил руку на мое плечо, я вздрогнула от этого прикосновения, а Вадим потянулся и протянул мне джинсы. Сунул мне их в руки и, шумно втянув воздух, хрипло спросил:

— Где твоя одежда?

— Я ее в углу сложила. К крови я нормально отношусь, но не когда ее… столько, — мой голос дрогнул. — И эта кровь все еще идет. Конечно, я тебя интересую очень сильно, но где все, что ты стащил. Или это показатель мужественности? Истекать кровью?

— Раны затянутся, — Вадим стиснул мое плечо, вынуждая посмотреть ему в глаза. — Ты как? Готова?

— Поеду только тогда, когда заштопаю тебя. Клятву Гиппократа я не давала, но смотреть на это все мой внутренний медик не дает.

Мужчина хмыкнул, притянул меня к себе и стал пристально разглядывать мое лицо. От такого пронизывающего взгляда мне было жутко. Исподлобья смотря в ответ, впервые смогла хорошо и спокойно разглядеть Вадима.

Я бы не дала ему больше тридцати, но было что-то неуловимое, что делало его старше. Морщинки, привычка хмурится. Сам мужчина был крепким и в то же время подтянутым, если не худощавым. Атлет, не громила.

Нос ломали, это точно. Высокие скулы придавали лицу хищный вид, как и густые брови и яркие голубые глаза. Темные волосы, чуть вьющиеся, торчали как попало.

Лицо Вадима опасно приблизилось ко мне. Мне даже показалось, что он сейчас меня поцелует. Страх поднялся липкой волной. Пусть я старалась быть невозмутимой, но сейчас страшным сном казалось все происходящее. Зря руки щипала, проснуться не получалось.

Терпкий мужской запах ударил в нос. Думала, что псиной вонять будет, но нет, что-то приятное. Прерывисто вдохнув, я внезапно успокоилась. Как тогда, в клинике. Зашивала ведь без дрожи, обо всем забыла.

Вадим едва не коснулся своими губами моих, когда тихо проговорил:

— В рюкзаке позади тебя.

Мужчина нехотя меня отпустил и отодвинулся. Затем огляделся и увидел пустой деревянный ящик. Приспособил его вместо стула и снял рубашку. Хоть она и была темной, но влажные пятна крови я различила без труда.

Я обмоталась одеялом, подтянула к себе рюкзак и принялась в нем рыться. Сколько же он стащил!

— Ты что, четыре ампулы себе ввел? — ужаснувшись, потрясла почти пустой коробкой. — Две человека срубят в мертвеца.

— Я тебе не мопс и вовсе не человек. Это… — Вадим распрямил плечи и косо на меня посмотрел, — лишь немного притупило боль.

— Немного?!

— Ты сама хотела, — мужчина развел руками. — Бары — самый прибыльный бизнес среди нас. Представь, сколько выпить можем. Кстати, эта штука расслабляет, — Вадим ткнул пальцем в коробку в моих руках. — Никогда в жизни так долго не разговаривал.

— Заметно, — я буркнула и подошла к мужчине. — Тут тебе еще нужен десяток швов. А те раны хорошо затянулись.

— Угу, на собачках тренировалась?

Угрюмая шутка меня не развеселила. Швов нужно было наложить много, едва ли не с метр. Еще бы повязки тугие. Беря иглу, старалась сильно не удивляться, что первые швы, которым несколько часов, уже и не видны.

— Серебро? Или чем там вас можно…

— Зубы и когти.

— А как же серебро?

— Человека тоже можно убить серебряной пулей. Глупости это все.

Вадим спокойно выносил все, тяжело дышал и прикрывал глаза. Я же мельком оглядывалась, подмечая интересный мотоцикл, вещи. И чистоту.

— Почему тебя номадом зовут?

— Потому что кочую из одного места в другое, где помощь понадобится. Ни кола, ни двора.