— И зачем он тебя за собой потащил. Пахнешь ты странно, но… Сейчас так сильно все изменилось. Раньше вот вместе жили, друг друга поддерживали, не разбредались. А теперь? Каждый сам за себя. Не мудрено, что мало нас таких осталось. Телефоны, спутники, этот интернет — прятаться стало сложнее. Меня только тут и не трогают. Редко-редко хожу в соседнюю деревню. До нее километров двадцать. Я охотников и заблудившихся грибников чаще встречаю, вывожу их на тропы.

— Все выболтал?

Вадим появился неожиданно, напугал меня до икоты. Дьяк же лишь довольно усмехнулся и снова закряхтел, вставая с кровати. Отдых кончился.

— Надо вас чем-то угостить, чаем, например. У меня только солонина есть, но дамскому желудку такое будет не по нутру. Но я еще с вечера ягод насобирал, там, в лукошке.

— Он правду сказал? Про войну и все такое?

Ответом мне послужил кивок. Вадим взял топор и уставился так, что моя краснота до самых волос доползла. Я не понимала, чего от меня хочет мужчина.

— Мыться будешь? Печку топить?

Только тут я заметила, что волосы у Вадима влажные. Он уже успел обсохнуть, пока дошел до нас. Вымылся, наверное, в том ручье. На улице было не так уж жарко, чтобы я лезла в ледяную воду.

— Буду, — отрывисто кивнула и опустила взгляд.

Теперь Вадим на улице топором махал. Я слушала ритмичные удары и вздрагивала при каждом. Мне не только помыться хотелось, но и переодеться. Одежда не по размеру заметно мешала. Одно дело толстовка, но джинсы.

— Тут у меня есть кое-что. Старенькое, но тебе должно быть в пору, — Дьяк ткнул пальцем в угол, там стояла большая плетеная корзина. — Костюм спортивный, советский еще. Раньше я был похудее, хе-хе-хе.

Выбирать не приходилось. Оставалось только мечтать о нормальной одежде. Судя по калошам, худее Дьяк был только в районе живота, а рост — усохнуть мог от старости. Подкатать можно.

В коробке и правда костюм нашелся, еще какая-то футболка и нечто, напоминающее майку. Свернув все в узел, сунула себе под мышку и спросила:

— Тазик в хозяйстве есть?

— Как не быть, есть. В той “буханке” можешь поискать. Там много чего, я все ненужное туда отнес. Тут же раньше лесник жил, еще в советское время. Это сейчас тут никого.

— Послушай, — Дьяк вдруг резво подошел ко мне и схватил за локоть, — про метку Вадим тебя спрашивал?

— Спрашивал…

Сердце в пятки ушло, когда Вадим снова подкрался к нам. Тут такая тишина, а шаги у него просто бесшумные. Привычка дурная. У меня даже живот скрутило.

— Ей дед свел, еще в детстве.

— А-а-а… Как у меня? — Дьяк расстегнул манжету и закатал рукав так, что стало видно предплечье. — Выжгли?

— Она говорит, что к печке прислонилась.

— Хе-хе-хе… Старая школа. Только это не огнем и не каленым железом. Это, как говорят, химический ожог. Кислотой такое делают, чтобы все слои кожи задело. Мне тоже такое делали, когда я постриг собирался принять.

— Обет безбрачия? — Вадим удивился. — Мне не говорил.

— Нет, не безбрачия. Не хотел, чтобы меня искали. Уж не знаю, как сейчас, но раньше это было популярно. Ты, наверное, и не видел такого.

— Говорю же, я просто прислонилась к печке… — испуганно бормоча, смотря то на Вадима, то на Дьяка. — Правда!

— А у родителей такого нет?

— Нет! — замотала головой, но тут же сникла. — Вообще-то… у мамы есть, она в детстве с велосипеда упала. На руке и на ноге, боком проехалась.

— Тебе нужно больше общаться со старшими! — Дьяк подошел к полке и достал спичечный коробок, затем кинул его Вадиму. — Разжигай, поухаживай за дамой. Раньше это делалось именно так. Цветы, конфеты.