- Откуда? – Дегре был как всегда немногословен.

- Один из сыновей графа Ренье постарался, - призналась я. – Да вы не тревожьтесь, уже почти не болит. Сама виновата, вовремя не отошла с дороги.

- Совсем распоясался! – возмутился Жан. - Можно подумать самый родовитый в Бирузе! И поблагороднее люди имеются, но они такого себе никогда не позволяют!

Эмми захлопотала, притащила какую-то мазь, сказала, что на пару часов хватит, а на ночь она сделает примочку из целебных трав.

- Матушка Эмми неплохой знахаркой была, - заметил Дегре, наблюдая, как ловкие руки девушки обрабатывают след. – Мастерски с травами управлялась, знала какие для лечения брать, а какие в пищу хороши. Кухарила так, что соседи в гости захаживали, пробу снимать.

- А сейчас никто не ходит, - с упреком пожаловалась Эмми.

- Готовишь плохо.

- Готовлю хорошо! Никто, кроме вас не жалуется.

Дегре хмыкнул.

- И я не жалуюсь, успокойся. Вкусно, сытно, что еще надо? А гости… Нечего тут им делать.

***

Когда с делами было покончено, а время клонилось к ночи, я, вооружившись свечой, направилась в свою новую комнату. Точнее в комнату Эмми, но теперь-то она наполовину моя, правда?

Как и говорил Дегре, там уже лежал тюфяк.

- Жан пообещал к концу недели вторую кровать справить, - Эмми выдала свежее постельное белье. – Он так-то парень рукастый. Ловелас, конечно, но если близко к себе не подпускать, то все хорошо, - она забралась с ногами на свою постель.

- Вы наверное с рождения знакомы? – поинтересовалась я, расстилая простынь.

- Нет, что ты! Его Дегре с супругой за год до пожара привезли, - Эмми покосилась на дверь и быстро-быстро зашептала. – Ходят слухи, что он у себя какую-то девку обрюхатил, а потом сюда сбежал, чтобы не жениться. Но я не верю, Дегре не стал бы в таком деле его покрывать. Застелила? Идем, шею обработаю.

Она прикоснулась к отметине и я зашипела от боли.

- Смирно сиди! – шикнула девушка. – Такая большая, а потерпеть не можешь… Сколько тебе, кстати?

- Двадцать пять.

- У-у! Замуж давно пара. Надо попросить хозяина, пусть мужа хорошего подыщет.

- Не надо, - улыбнулась я. – Как-нибудь сама.

- Ну как хочешь, - Эмми аккуратно приложила к шее смоченную в отваре марлю. – А мне семнадцать. Ты не думай, я замуж тоже не тороплюсь, хотя Дегре как-то чуть не просватал, - она хихикнула. – Я тогда суп пересолила, а он рассердился. Сказал, что обязан воспитать меня умелой работницей в память о матушке и выдать замуж. И раз с готовкой не получилось, то с замужеством-то точно не прогадает. Мы с Жаном его еле отговорили.

- А твой отец? – я повернула голову, чтобы ей было удобнее. – Отец тоже погиб в пожаре?

Эмми нахмурилась.

- Жив. Но говорить о нем не буду. Лучше принесу нам с тобой чай, хочешь? И сладкие булочки.

- Хочу.

Девушка закончила с лечением и, велев сидеть не двигаясь, ушла на кухню.

А я от нечего делать принялась осматривать спаленку: старенький комод, узкий платяной шкаф, столик с зеркалом. На столике небольшой обгоревший семейный портрет… Молодая женщина, маленькая девочка и… Крот?

***

На следующий день, около трех часов пополудни, в лавке появился покупатель.

Я изумленно замерла с метлой в руках, боясь спугнуть. Думаю, Жан удивился не меньше. Особенно, когда разглядел клиента получше.

Это оказалась невероятной красоты женщина с фарфоровой кожей и небесно-голубыми глазами, а ее точеная фигурка была столь изящна, что Жан буквально расплылся в восхищении.

- Ах, я, наверное, не вовремя, - проворковала она, бросив быстрый взгляд на метлу. – У вас уборка.

- Что вы, что вы! – воскликнул Жан и засучил рукава. – Мы работаем! Поломойка уже все закончила и уходит. София, слышишь? Поломойка уходит!