Аппарат зазвонил… Телеграфист Багет сел за него и, разобрав депешу на бумажной ленте, обратился к начальнику:

– Странно, – сказал он, – такой дамы адресатки у нас нет. Депеша в местечко Териэль и госпоже Розе Дюпре.

– Как же мы ее отправим? – спросил Туртуа.

Громкий смех дамы заставил обоих обернуться на нее.

– Вы божественны… господа железнодорожники. Какая детская наивность. Честь имею представиться… Роза Дюпре. Депеша мне. C’est mon imbécile…[30] Он не может и часу прожить без меня… Его зовут – господин Годрион. Чтобы выходила веселая фамилия, я его часто зову – monsieur Gaudriole[31]. Ну, давайте. Что он там болтает…

Телеграфист собрался писать.

– Не надо. Говорите, что там?

– О, только четыре слова.

И он прочел:

«Подтверждаю требование возвратиться завтра.

Эрнест».

– C’est ça[32]. Я так и ожидала… Ну, он ошибся в расчетах. Завтра назад я не поеду… L’mbecile думает, что здесь есть кому за мной приволокнуться… В этой-то дыре? Он ревнив, как турок… Ну-с. А я все-таки не знаю, как я поеду…

– Бретейль ведь тоже из Парижа сейчас прибыл, – вспомнил кассир. – Он верно домой на своей повозке отправится.

– Отлично! – воскликнул Туртуа. – Он еще не уехал. Сбегайте скорее. Скажите ему, что он доставит в Териэль прехорошенькую женщину. Его ревнивая жена побьет его за нее.

Кассир выбежал.

Телеграфист быстро переписал депешу и подал ее даме.

– Зачем? Мне не нужно! – отозвалась она.

– Это моя обязанность… Выбросьте… но возьмите.

– Vous m’embêtez![33]

Молодая женщина взяла депешу, задумалась и улыбнулась.

Потом она сморщила брови и шепнула: «Comme cela se trouve»[34].

– Господин Бретейль?.. – спросила она. – Вы сказали Бретейль?

– Да. Это наш бывший мэр, старожил Териэля – объяснил начальник станции.

– Пожалуй, я пойду сама его найду. Где мои картонки? Ax, да, там… Спасибо за воду и за все!.. До свидания, дети мои!

Женщина поднялась, быстро собрала свои вещи и, шумя юбками по полу, как-то театрально вышла из комнаты на платформу.

– Ну, мой милый, – выговорил Туртуа телеграфисту. – Умрите, но узнайте мне сегодня в местечке, кто эта… фея… Надеюсь, что она… ne coute pas les yeux de la tête[35].

– Une vraie Parisienne![36] – восторженно заметил телеграфист Багет.

– Vous voulez dire, une femme de Paris?[37] – усмехнулся начальник.

Бретейль, усевшись в свою небольшую повозку около сына, задержался, разговаривая с эльзасцем Фредериком, которого он любил, и который спрашивал его про Париж.

– Что Париж? – говорил Бретейль. – Черта ему сделается. Все стоит на своем месте, avec son gros ventre[38] – со своим бездонным чревом, которое съедает почти все, что родится во всей Франции. Все мы, провинциалы, ему за его деньги отдаем, от быков и баранов, до качанов и редиски… Все… Все жрет этот зверь. Все наши продукты… до дочерей включительно.

– Хотел бы я там побывать! – простовато ухмыляясь, проговорил Фредерик.

– Э… не советую… Это заразное место для молодого человека. А, впрочем, вы, mon garcon[39], такой благоразумный, что вам можно. Поезжайте.

– Все не могу собраться, господин Бретейль.

– Чего же собираться. Далеко ли тут? Всего два часа езды…

– Времени нет. Да и как-то… ей-Богу… Страшно…

– Поехали со мной как-нибудь. Я вам весь город покажу.

Фредерик помолчал и хотел снова что-то спросить, когда на подъезде раздался голос кассира.

– Господин Бретейль, будьте столь добры, подвезите даму в Tepиэль.

– Охотно… Это кого же?.. Разряженную дамочку, что я видел?.. И кто она?

– Я не знаю. Что хорошенькая женщина – это я знаю… Но кто она и к кому – не знаю…