— Утром случайно унесла его в комнату, — объясняю сердито. — А теперь хочу поставить на место. Или надеешься, что я уже вещи пакую? Не дождёшься. Я здесь живу. Уже три дня, между прочим. Даже…

Его взгляд промеряет меня от макушки до ног, и уголки рта едва заметно изгибаются вверх, обозначая ехидную улыбку. А я… кажется, я понимаю, отчего ему вдруг становится весело.

Ну и что это? Просто свинство. Неужели теперь всегда, сколько бы времени ни прошло, сколько бы слоёв одежды я на себя ни напялила, я всё равно перед ним буду чувствовать себя голой? И смущаться.

Неосознанно провожу рукой чуть пониже шеи, сминаю ворот футболки, убеждаясь, что она действительно на месте. А уголки его рта, кажется, приподнимаются чуть выше.

Да какого лешего? Тем более я не смогу с ним жить в одной квартире, если он каждый раз, глядя на меня, будет видеть совсем другое, а не то, что на самом деле. И вообще! А пойду я и позвоню Людмиле Алексеевне. Это ведь она обязана улаживать подобное недоразумение? Ну и наконец-то избавлюсь от дурацкого флакона.

— Женечка, — отозвавшись на мой звонок, с нежностью выдыхает хозяйка, и, судя по кротким, даже слегка заискивающим интонациям, она прекрасно понимает, зачем вдруг мне понадобилась.

— Добрый день, Людмила Алексеевна! — стараясь унять прорывающее раздражение, вежливо произношу я. — Вы ведь говорили, что я буду жить в квартире одна, а во вторую комнату никто не въедет? Так?

— Ну-у, понимаешь, Женечка, — тянет хозяйка.

Не знаю, почему, но она с первого момента встречи называет меня вот так — уменьшительно, будто я её родственница. Не иначе моё невероятное обаяние тому причиной. Хотя — кого я обманываю? По-моему, она со всеми так общается. Она и выглядит подходяще, практически бабушка «божий одуванчик» — невысокая, полненькая, круглолицая. Волосы не длинные, но лежат пышными белыми локонами, усиливая ассоциации с пушистым цветком. Однако за простоватой добродушной внешностью и за вроде бы ласковыми интонациями определённо скрывается нечто непробиваемо-твёрдое. Это про таких говорят «мягко стелет, но жёстко спать». Смутить и напугать Людмилу Алексеевну тоже не так-то просто.

6. Глава 5

Женя

— Ну, вот кто ж знал, деточка, что так получится? — вкрадчиво выговаривает хозяйка, не забывая при каждом удобном случае вставлять в слова любимые уменьшительно-ласкательный суффиксы. — Что Лёшеньке вдруг тоже в голову идея придёт комнатку сдать. Я и сама только сегодня узнала. А иначе, конечно, всё бы по-честному рассказала и вводить тебя в заблуждение не стала. И, может, всё не настолько уж и страшно, а? Ну, сама подумай. Где ты ещё за такую денежку отдельную квартиру найдёшь?

Тут она безусловно права, именно на скромную оплату я и купилась, хотя жилище так себе. Дом старый, помещения маленькие, что комната, что прихожая, что кухня. Но в целом вполне прилично и терпимо: штукатурка с потолка не сыплется, обои со стен не отваливаются, сантехника не ржавая, из батарей не капает (правда про последние точно не знаю, летом отопление не работает), но видно же, что капитальный ремонт достаточно давно делали, а перед тем, как сдать, просто навели порядок. Кто здесь раньше жил, я выяснять не стала, по крайней мере, призраки усопших родственников по ночам не бродят, и ладно.

— Да и Лёшенька сказал, — не дожидаясь моего ответа, продолжает Людмила Алексеевна, — жилец очень даже порядочный. А ты девушка пока одинокая, — невинно добавляет она, прежде чем я успеваю вставить своё негодующее-правильное «Вот именно — жилец! Совершенно незнакомый мне парень», и приготовленные фразы застревают у меня в горле.