Сначала девушке было лестно, что она усмирила высокомерного иностранца, который теперь уважительно называл её хун Маи. А потом она просто влюбилась во всё, что он говорил и делал. Даже когда китаец ел свой суп, шумно засасывая лапшу, она не могла оторвать восхищенных глаз. Им было хорошо вместе – их души и тела переплетались друг с другом, как два нежных червячка в зелёном листке (ну и сравнения ко мне стали приходить).

   Чанг поселил свою наложницу в отдельном домике и нанял ей двух служанок. Он был женат, но Маи всё равно мечтала, что однажды её любимый останется в Аютхайе навсегда. Гости на их свадьбе будут лить святую воду из морских раковин на руки и головы молодоженов, желая им здоровых детей.

– Хун Чанг, – Маи игриво дернула китайца за растрепавшуюся косу, когда они вечером катались на лодке. – А ведь нашему ребенку могло исполниться шесть лет в этом году. Я бы сказки ему уже рассказывала… Про то, как девушка семерых юношей в рабство продала! – звонко рассмеялась она.

   Её спутник словно не услышал. Он заговорил на совсем другую тему, показывая в сторону дворца, где новый король возводил ступы в память своих отца и брата:

– Что они там строят?

   Маи загрустила – господин обычно понимал её с полуслова, недаром он был родом из южной провинции.

   Но он неожиданно засмеялся (конечно, слушал!):

– Надеюсь, это была бы не девчонка. У женщин, рожденных в Год Огненной лошади, опасный характер. Мужчины на таких не женятся.

   Чанг Жень внимательно посмотрел на Маи. Подсвеченная оранжевым фонариком, она казалась очень юной в своём новом шёлковом наряде.

– Какое у тебя настоящее имя, Маи? – спросил он.

   Она пропела с улыбкой:

– Вы же знаете – имена нельзя раскрывать. А я хочу счастливой оставаться.

– Я тоже очень счастлив… – сказал китаец дрогнувшим голосом, – что встретил такую женщину. Ты прекрасна и изнутри, и снаружи.

– Кху кхаан… любимый… Ну так оставайтесь здесь. Если вам лучше со мной, чем с…

– Я этого никогда не говорил.

   Маи вынула из волос цветок и бросила в воду. Она была страшно оскорблена, но волю чувствам дала только дома.

– Поссорилась со своим господином? – злорадно спросил Лек. Он и тётка постоянно крутились около, выклянчивая подарки.

– Он мне не господин больше, – сквозь рыдания ответила Маи.

   И так велика была её обида, что она рассказала Леку, где китаец хранит деньги и ценности. Пусть его обворуют, ей не жалко!

   Когда наутро Маи одумалась и поспешила к Чангу, она застала там страшную сцену – Лек душил её господина. «Чуай дуай, на помощь!» – подняла тревогу девушка. Лек разомкнул руки, но, к ужасу Маи, Чанг уже не шевелился.

– Ты же сама послала меня ограбить его! Притворщица! – закричал Лек. – Мертвеца под листком лотоса не спрячешь. Решила меня в тюрьму упечь?

   Вытащив нож, разъяренный кузен полоснул её по лицу:

– Теперь никому не будешь…

   Лек не договорил. Он в изумлении посмотрел на Маи и сполз к её ногам, а

   Чанг Жень отбросил свой нож. Потом китаец долго хрипел и откашливался, держась за шею.

– Ку кхаан, простите меня! – повторяла Маи.

   Кровь сочилась между её пальцев, на полу стонал раненый Лек.

   Всё это выглядело так невыносимо натуралистично. Я отвернулась.

   ***

   Его величество Раматхибоди Второй не мог оставить безнаказанным нападение на важного гостя. Преступников бросили в тюрьму, там Лек и скончался. Маи выпустили через год, она стала нищей – тётя прибрала к рукам всё её имущество. И плохие люди, которые прежде заискивали перед наложницей богатого китайца, теперь посмеивались ей в спину. А, если разобраться, в чем она была виновата? – Только в том, что ляпнула что-то сгоряча негодяю Леку.