— Не знаю… Бред какой-то. Но Оливия — образованная девушка и разбирается в литературе куда лучше меня, и раз она не знает, что это… − Виго покачал головой. − Быть может, это какая-то поэма?

— Может быть, я-то тем более не знаю. Уж в поэзии я совсем не силён. Но скажу, что всякие стишки в угрозу женщине может воткнуть только тот, кто совсем башкой ударился, − Морис постучал по виску согнутым пальцем. – И да, возможно это какой−то безумный поклонник, тем более, что вчера вечером сеньорите де Агилар прислали корзину цветов. Странную, весьма.

— Корзину цветов? Ну а это-то чем странно? – спросил Виго и чуть улыбнулся. – Раз, это поклонник, почему тебя это смутило? Моя сестра – красивая девушка. А уж безумцы… ну они везде встречаются.

— Э-э-м, это-то понятно, что она привлекательна…. Но! Она очень испугалась этих цветов. А потом велела всё выбросить, и лицо у сеньориты де Агилар было… как бы сказать… Как миска скисшего молока! После этого она заперлась у себя в комнате и не вышла к ужину. Никогда не видел, чтобы женщина так пугалась цветов.

— Что за цветы? – озадаченно спросил Виго.

— Да такие белые, большие, похожие на шапки, знаешь, хефе, я не разбираюсь в цветах! – воскликнул Морис. – Но я дал служанке один сентимо, чтобы она притащила корзину обратно. Надо узнать, кто её прислал, там на бумаге был адрес магазина.

− И где корзина?

Морис кликнул служанку, велев принести цветы. Когда она вошла с корзиной в кабинет, Виго снова нахмурился и произнёс глухо:

— Это хризантемы, Морис.

— Это мне должно о чём-то сказать?

− По иберийской традиции такой подарок присылают покойнику. Или… это намёк на то, что человеку осталось недолго. Ты уверен, что это прислали Оливии, а не отцу?

− Хефе, да чтоб я провалился! Вот, − Морис вытащил из папки карточку, на которой красными чернилами было выведено имя сеньориты де Агилар. – Это было воткнуто в цветок. Надо узнать, что за магазин поставляет эти цветы.

− Цветочный салон «Палома», − произнёс Виго, посмотрев на ленточку с голубками, привязанную к корзине. – Это самый дорогой цветочный салон на холме.

— Значит, надо туда наведаться и расспросить, что это за поклонник такой.

− И что ты думаешь обо всём этом? – Виго встал и обошёл стоящую на полу корзину.

− Думаю, что, может быть, во всей этой истории есть ещё и третий мотив, кроме закона и алмаза – твоя сестра. Не зря же дон Алехандро запретил ей покидать особняк. Может, у него был для этого какой-то повод?

− Ты полагаешь, что всё это затевалось из-за неё? Но зачем? – Виго принялся ходить по комнате. – Кому она помешала? И ещё тут такой момент, Морис. Когда семьи грандов враждуют между собой – это касается только мужчин. Никто не трогает женщин и детей.

− Так может, тут дело и не в семьях? Может это что-то глубоко личное между сеньоритой де Агилар и этим… м-м-м поклонником? Я бы не исключал такой версии. А ещё, надо разузнать про эти стишки, в них кроется какой-то смысл. И послушай, хефе, тебе надо поговорить с сестрой. Возможно, тебе она скажет больше, чем мне. Я не смог добиться от неё ровным счётом ничего, хотя она и катала меня по городу два дня в своей коляске и рассказала всю историю происхождения Акадии от Трехдневной битвы и до наших дней.

− Ты полагаешь, она что-то скрывает?

− Я почти уверен, что она знает больше, чем говорит.

Виго скрестил руки на груди и задумался.

Оливия в этом замешана? Но как? Что же, Морис прав, нужно это выяснить.

−Я побеседую с ней сегодня вечером. Что ещё?

− Ещё мне нужен художник. Я поговорил с Оливией… э-э-э… сеньоритой де Агилар, − Морис снова запнулся, но быстро поправился и налил себе ещё кофе, − и она согласилась описать того мужчину, что приходил к дону Алехандро. Художник мог бы набросать его портрет. Ещё я поговорил с Делисией, вашей служанкой. В голове у неё, конечно, как в мусорной яме, всякой твари по паре, но она может описать эту чурка… чуапар-пабру, тьфу ты, для художника.