− Не в жаре дело и не в дождях, − ответил задумчиво сеньор де Агилар и посмотрел на книгу так, будто забыл, зачем вообще взял её в руки. – Я родился в Акадии, меня жарой не проймёшь.

− А в чём же?

− Не знаю… В этом доме. В этих запахах. В проклятых цветах и воспоминаниях… наверное. Кажется, что они вонзаются тебе в голову огненным кинжалом. Но… Неважно, − он захлопнул книгу и засунул на первое свободное место на полке.

− Попробуйте втирать в виски гвоздичное масло, − ответила Эмбер. – Ещё, говорят, капустный лист помогает. Нужно его приложить ко лбу…

− Гвоздичное масло? – он обернулся и усмехнулся криво, будто услышал редкую глупость. – Уж прости, мой друг, но от этой боли не поможет ни масло, ни кашаса*, ни капуста, ни даже конский навоз. На свете нет средства от этой проклятой болезни. Спасибо моей матери — это её наследие. Когда тебя раздражает всё вокруг: люди, солнце, ветер, дождь, запахи, звуки! Всё! И иной раз доходит до того, что хочется разбежаться и удариться головой в стену, и пусть бы голова раскололась, как орех, только бы перестала болеть. Хотя… зачем я это рассказываю? Тебе этого не понять.

− Я понимаю, сеньор. Моя сестра страдает головными болями. В Тиджуке есть одна женщина… она колет в лицо иглы… говорят, это помогает, − осторожно произнесла Эмбер.

Зачем она это сказала?! Ой, ду-у-ура! А ну как он попросит к ней сводить? Джина ей точно спасибо не скажет!

Но сеньор де Агилар на это ничего не ответил, лишь подровнял корешки книг и покачал головой, а Эмбер увидела, как оседает золотая пыльца, словно дождь, падающий на костёр, и гасит алое пламя над его головой. И огненная пика становится всё тоньше и тоньше, и уже горит не так ярко.

− А знаешь…

Он обернулся и посмотрел на Эмбер, а потом на стол, на котором теперь уже был порядок, и добавил:

— Это странно, но мне стало как-то легче. Кажется, впервые приступ проходит… и так внезапно! Может, всё дело в тебе? Говорят, удовлетворённость результатом – тоже лекарство, − и он указал на аккуратно разложенные на столе части какого-то устройства, которое Эмбер распаковала и очистила от стружки. – Может, этот порядок меня успокоил?

− Я рад, если это так, − ответила она, спешно отводя взгляд. – Всё это было несложно, сеньор.

И зачем она это сделала?! Зачем забрала его боль?! Ох и дура же! Вот уж ни к чему ей всё это! Ох, какая же она идиотка! Ну зачем? Зачем привлекать к себе внимание?! Вместо того, чтобы наслать чуму на этот дом, она лечит его хозяина!

− Как это ни странно, но такие простые вещи, как аккуратность и пунктуальность, не в ходу в этих краях, − произнёс сеньор де Агилар, рассеянно трогая лоб рукой и будто не веря тому, что боль ушла. − А ты ведь тоже северянин, не привык, наверное, ещё к местному разгильдяйству, может, поэтому считаешь естественным такой порядок вещей. Но погоди, тут кое-чего не хватает… Странно.

В процессе разбора вещей оказалась, что часть их отсутствует, и сеньор де Агилар сразу отправил кого-то из слуг в порт — разобраться. Тот вернулся быстро, привёз бумагу и сказал, что часть коробок просто не влезла в багажное отделение, потому что там везли клетки с королевскими попугаями, и поэтому оставшийся груз отправили следующим пароходом. А на вопрос, когда же он прибудет, портовый служащий пожал плечами и ответил коротко: «mañana».

— Маньяна? – удивился вернувшийся в кабинет Морис.

− Ну, знаешь, Морис, привыкай. В этом вся Акадия одним словом! – покачал головой сеньор де Агилар, выслушав слугу.

— И что это значит? — спросил Морис.