— Маньяна? Ну, многое. Это значит: сегодня, завтра, скоро, через неделю, когда-нибудь, никогда! – воскликнул сеньор де Агилар, читая бумагу. – Это ты будешь слышать здесь повсюду. А если ты чего-то ждёшь, то имей в виду, что после этого слова стоит запастись воистину ангельским терпением.

Он обернулся к Эмбер и, указав на коробки, добавил:

— Ладно, мой друг, на сегодня, пожалуй, хватит. Здесь бессильна даже твоя расторопность и аккуратность. Зато теперь мне ясно, почему я не мог найти половину своих вещей. Завтра я жду тебя здесь в восемь утра, у нас полно дел. И прихвати свои вещи, Фернандо уже подготовил тебе комнату. Твоя помощь сегодня была просто бесценна, а главное, кажется, она вылечила меня от головной боли.

Сеньор де Агилар подошёл и опять похлопал Эмбер по плечу. И от этого дружеского похлопывания её снова накрыло его ароматом, начала кружиться голова, задрожали колени, и жажда стала уже просто невыносимой. А может, это от того, что она забрала его боль, потратив на это все резервы своих собственных сил?

— Благодарю, сеньор! До свиданья, сеньор, — пробормотала Эмбер, отступая к двери, и уже хотела скрыться за ней, но сеньор де Агилар снова её остановил.

— Вот я болван! Погоди, тебе же нужен браслет! – он усмехнулся. – Я отвык от жизни в Акадии. Как тебя пропустили на Холм?

— Э-э-э… браслет сеньора Кордезо… Месяц ещё не закончился, — пробормотала Эмбер, соврав первое, что пришло в голову, и надеясь, что её новый хозяин не знает особенностей выдачи пропусков на Голубой холм.

— Я сейчас велю Фернандо всё для тебя сделать.

И только оказавшись в корзине подъёмника, спускающейся на нижний ярус, Эмбер наконец-то смогла выдохнуть и расслабить сжатые от напряжения мышцы. Она ощущала себя жутко уставшей и совсем пьяной, и не могла понять, что с ней такое. Потому что с момента её инициации, случившейся в одиннадцать лет, она никогда не испытывала ничего подобного. Никогда, с того самого момента она не ощущала такой нереальной жажды, такого желания распахнуть крылья и наплевать на всякую осторожность.

*Эмикрания – мигрень (от лат. hēmicrania) —форма головной боли, симптомами которой являются периодические приступы головной боли средней и высокой интенсивности. Головная боль, как правило, локализована в одной половине головы, имеет пульсирующий характер и длится от нескольких часов до 2-3 дней. Сопутствующие симптомы включают тошноту, рвоту, гиперчувствительность к свету, звукам и запахам.

*Кашаса - крепкий алкогольный напиток, получаемый путём перегонки забродившего сока сахарного тростника. Крепость 37,5—40 градусов. В ряде стран называется бразильским ромом.

15. Глава 14. Дон Жаба и Его Светлость

По дороге она занырнула в пустой узкий переулок, стащила с себя парик и позволила тонкой паутине маски расплестись и рассыпаться, освобождая лицо от иллюзии. Втянула ноздрями воздух, расслабляя затёкшие мышцы и чувствуя, что дышит сейчас, словно усталый пёс. Сгусток боли, что она забрала у сеньора де Агилара, опустошил её досуха. Знала бы, что так будет, придушила бы собственное сострадание на корню.

− Эмбер, Эмбер! Это тебя погубит! – пробормотала она, засовывая парик в широкий карман пиджака.

Потёрла лицо ладонями, натянула копполу, спрятав под неё волосы, и отправилась дальше.

До заведения дона Каро «Торро Рохос» она добралась уже почти в бреду. Войдя, остановилась справа у стены, прислонившись затылком к плохо оструганным сосновым доскам, и закрыла глаза.

Доном Каро звали высокого толстяка с румяным, точно у пряничной куклы, лицом и блестящей лысиной, окаймлённой курчавыми завитками некогда пышной шевелюры. Несмотря на добродушную улыбку, именно этот пряничный толстяк устраивал самые популярные кровавые побоища во всём Нижнем ярусе. Кулачные бои, собачьи бои, петушиные бои и даже корриду – всё, что окрашивалось кровью, потом, яростью и азартом, и за что платились деньги, с радостью предлагалось посетителям его заведения.