Типичная, заурядная внешность с налетом пошлости и… вызова. Там работали только такие, никаких скромниц, никакой ограниченности. Лишь молодость, красота, и умение двигаться под музыку. Небольшой список умений, но, как ни странно, работницу на эту должность было найти весьма и весьма непросто.

Иногда она высовывала язык, иногда закатывала глаза, иногда смеялась. Ее песня заканчивалась, как и смена, но сегодня она будет здесь всю ночь. Звук последней ноты заставил толпу яростно рукоплескать, требуя продолжения, но стриптизерша раскланялась, и, показательно шлепнув себя по ноге, скрылась в тени.

Ни времени, ни желания собирать одежду, раскиданную по танцполу. Как только девушка поняла, что на нее больше не светит свет, тяжело вздохнула, и скрылась за дверью с пометкой «только для персонала». Здесь уже не пахло алкоголем, скорее, свежей штукатуркой и дешевым мылом. Однако, все еще звучала скрипучая, раздирающая музыка, разбавленная теперь мужским, низким вокалом. При мутном освещении стало заметно – тело покрыто каплями пота, которые, смешиваясь с белой минеральной пудрой становились похожи на капли молока. Узкий коридор с низким потолком вел в странное, широкое помещение, отделанное кафельной плиткой. У стен теснились пять душевых кабин, а, напротив, стоял лишь один, ничем не прикрытый унитаз.

- Рин, ты? – Послышалось сквозь шум воды. Судя по всему, одна из кабинок была занята.

- Я. – На вздохе прошептала стриптизерша, забирая растрепанные волосы в неопрятный хвост. – Площадка свободна, кто следующий?

- Сейчас, сейчас… знаю, что опаздываю. – Резко звук воды прекратился, и, прикрываясь полотенцем, в помещение вышла смуглая, красивая девушка. – Мне пять минут одеться, слушай, пока не ушла мыться… поможешь закрасить метку?

- Да. Повернись. – Рин зашла за спину коллеге, и, взяв из ее рук густой тональный крем, начала наносить его на темную метку в форме странного, половинчатого цветка.

- Устала?

- Еще бы. Я в этих туфлях мозоли на пару лет вперед натерла.

- Ну ничего, клиентов можно и без них обслужить. – Мулатка подмигнула, хотя и подруга не видела ее лица. – У меня сегодня двое. У тебя трое… у Кловерли один, а у Микки вообще девять.

- Какой кошмар. – Обреченно ответила собеседница, медленно склонив голову. Я что, кролик? Нет, мне тут всю ночь торчать? Мерзость. Ладно, пусть делают, что хотят.

- Не кролик. Ночная бабочка. Помни об этом, и вообще, у тебя сегодня молодые, красивые.

- Плевать вообще. – Со сморщенным лицом сказала Рин, и, вернув крем коллеге, скрылась за дверью душевой. Сегодня три человека готовы выдать внушительную сумму денег, чтобы провести с ней ночь. Ну, или, час от этой ночи. В любом случае, от мысли о мужском половом органе девушку тошнило, но работа есть работа. Самая доходная, которая доступна в ее положении.

Холодная вода стекала по озябшему телу, и горячей тут не было, чтобы согреться. Зубы стучали, она едва сдерживала тремор, то ли от холода, то ли от нервов. Как-то так вышло, что, работая вечером стриптизершей, а ночью проституткой, ей, в двадцать два года до сих пор не попался ее соулмейт. Кем он мог оказаться? Возможно, какой-нибудь шофер такси, не имеющий ни времени, ни желания зайти в место, типа этого. А, возможно, зная ее везение, он вообще инвалид, и ноги его сюда не приведут. Каждую ночь она придумывала оправдание, почему его нет, и никак не могла решить, рада она тому, или не очень.

Вряд ли кто-то будет рад, узнав, что женщина его жизни – дама легкого поведения, не иначе как… продажная шлюха. А с другой стороны… не на кого было опереться. Не с кем поговорить, с коллегами общий язык так и не был найден, хотя бы потому, что им нравилась их жизнь. Нравилось обсуждать мужчин, что приходили к ним ночью, какие-то из них были свободными, а какие-то… предпочитали красивых проституток своим соулмейтам. Любовь – любовью, но многие просто не могли жить без разнообразия. И часто это было взаимно.