- Знаете... – Герберт странно ухмыльнулся и прикрыл глаза. – Я согласен. Записывайте. Я так понимаю, оплата по факту?

- Здесь без предоплаты не работают, так что…

- Дайте реквизиты. Переведу на карту.

- Договорились! – Лицо управляющего тут же стало ярче и светлее, настолько, что комната, казалось, озарилась новым источником света. Он сунул руку в карман, вынимая оттуда белую, скромную визитку, на обратной стороне которой числился номер карты.

- В течении десяти минут. – Процедил Келер, уходя прочь из кабинета.

- Комната номер шестнадцать, по левой стороне!

Сильное, мужское тело трясла мелкая неконтролируемая дрожь. Он то ухмылялся, то смеялся, то правильное, напряженное лицо перекашивало от негодования и злобы. Коридор, как обычно, был пуст и холоден, но на этот раз в нем не было ни души. Комната шестнадцать? Его уже ждут? Это не имело значения, когда соулмейт – продажный кусок человечины. Мысли об ее сиюминутных эмоциях вызывали смех, нервный, тяжелый, странный.

Двери, что проскальзывали мимо, встречали тот самый взгляд. Четырнадцатая комната, пятнадцатая, шестнадцатая… темная, из ссохшегося дерева, и лак на ней облез. Горизонтальная ручка легко поддалась нажиму руки, как и ожидалось.

Вниманию открылась тусклая, маленькая комнатка, где кроме кровати, в общем-то, ничего и не было. Она занимала примерно половину всего пространства, застеленная тонкой красной тканью – дешевым искусственным шелком. Старая люстра висела довольно низко, но зацепиться за нее было не просто, даже ему, очень высокому человеку. Обшарпанные обои, мерзкая духота… запах смазки и резины, который было ни с чем не спутать. С кровати на него уставились два светлых, голубых глаза, столь прозрачных, что казалось, если их обладательница моргнет – они лопнут и вытекут наружу. Болезненно бледное лицо исказилось в крайнем удивлении, а губы, в которые уже въелась красная помада, растянулись в мерзкой улыбке. Все тот же халат, а на полу нетронутая чашка с пролитым кофе.

- Не думала, что ты увлекаешься походами в такие заведения. – Она закатила глаза, а после прикрыла их, оставляя на нижних белках мягкие блики. – Хотя, говорят, людей с одним символом тянет друг другу.

- Омерзительная случайность, не больше и не меньше. – Мужчина скрипнул зубами, запирая за собой дверь.

- Э, между прочим, мое время дорого стоит.

- Расслабься, шлюха, я снял тебя.

- Что? – Рин вкинула брови, заметно напрягшись.

- Тебе что-то не нравится? Профессионал должен любить свою работу. – Герберт оскалился, наклоняясь над новой знакомой.

- Ты высоко меня оценил, значит и плата будет такой же.

- К счастью, не ты ее устанавливаешь, иначе бы твой бизнес разорился. – Темные волосы, спускающиеся с бледного лица, закрывали взгляд, образуя над глазницами темную тень. – Должно быть, я тебе понравился. Любовь проститутки со стажем, какая омерзительная роскошь. И, весьма любопытная тема. Я день и ночь искал своего соулмейта, и по странной, несчастливой случайности, меня занесло сюда. Ты оказалась мусорным баком для презервативов. Пределом мечтаний выпускников старшей школы. Тупым, безродным, бледным манекеном, у которого всего лишь две, или нет, постойте, три функции. Даже если бы я покупал стиральную машину, я не был бы доволен, а тут существо, с которым я, якобы, должен провести остаток своих дней. Не чудно ли, потаскуха? Скажи, для коллекции, чем ты больна? У тебя есть, скажем, сифилис? Спид? Или, хотя бы, молочница? Потому что, если нет, я, кажется, сорвал джек-пот.

- Ты настолько же высокомерен, насколько хам. Можешь сколько угодно оскорблять, это не изменит рисунок у тебя на шее, и странное чувство, которое ты испытываешь ко мне – использованной туалетной бумаге. – Девушка прикрыла влажные глаза, и снова ухмыльнулась. Тусклый свет не позволял заметить мокрых ресниц, и она изо всех сил держала себя в руках.