– И какая тебе в том выгода?

– Серебро за спокойный провоз каждый купец охотно выложит. Половина Константину, половина моя. Они и о тебе выспрашивали. Мол, не захотел бы доблестный хан Юрий Кончакович уговориться с князем, чтобы середку Дона под свою охрану взять. Дескать, людишки ему для иных дел надобны.

– И что ты ему ответил? – насторожился хозяин шатра.

– Что я мог ему ответить, не зная твоих мыслей? Сказал, что о том надо бы ему самому с тобой говорить.

– Я его послов у себя не видел, – проворчал Юрий Кончакович, – но даже если бы они и появились… Ты же ведаешь – у меня уговор с Ярославом. Да и куда выгоднее брать добычу, нежели плату. Оно и быстрее, и… больше.

– Я тоже подумал, что ты откажешься, – согласно кивнул Данило Кобякович.

Хозяин шатра покосился на гостя, который не смог до конца скрыть свое разочарование, услышав такой ответ, и, окончательно уверившись в правильности своего первоначального предположения, с понимающей ухмылкой ответил:

– Стало быть, ныне ты приехал заступиться за родича.

Данило отрицательно мотнул головой:

– Какой он мне родич? Разве что бывший. Убили мою сестру вои Ярослава. Константин в ту пору под Пронском был, который против него поднялся, да еще град новый ставил, вот и запоздал малость.

– А ты, значит, в оместники[25] решил податься?

– Я ее в другой род передал, и уже давно. Ты же наши законы знаешь – за жену муж мстить должен. Скрывать не стану, я сам предложил помочь, но Константин отказался. Передал, что он и один управится.

– Коли отказался, значит, свою силу чует. В себе уверен, – глубокомысленно заметил Юрий Кончакович.

– И я о том же. А Ярослав его боится, на своих людей надежи не имеет, вот и послал за тобой, чтоб было за чью спину спрятаться.

Насчет того, каким образом половчее вбить клин недоверия в отношения Юрия Кончаковича с Ярославом, Константину пришлось немало поломать голову. Правда, обещания владимирских князей выступить первыми рязанец предвидеть не мог, и Кобяковичу пришлось соображать самому.

– Я так мыслю, что он поступит наоборот, – продолжал Данило. – Сам посуди, зачем бы он стал приглашать тебя? Чтобы ты взял добычу? А ему какая с того выгода? Не-эт, он дождется, когда полки Константина сойдутся в сече с твоими воинами, и только тогда ударит по рязанским градам. Получится, что добыча его, а пролить за нее кровь придется твоим людям. А теперь подумай – если тень кривая, то и палка прямой быть не может. Коли Ярослав обманывает тебя уже в речах, то зачем тебе такой союзник?

Лицо Данилы Кобяковича было непроницаемым, хотя на самом деле он с тревогой ждал реакции хозяина шатра – поверит или нет.

– А тебе-то какая выгода в том, чтобы упредить меня? – подозрительно уставился на Данилу Юрий.

– В этом проклятом мире человек подобен хамкулу[26], – философски заметил гость. – Ветер гоняет его по степи, пока не загонит в яму. И кто, кроме друга, поможет оттуда выбраться, а еще лучше – ее избежать. Мы с тобой не просто соседи, но и родичи. В жилах твоих внуков есть кровь и нашего рода[27]. Сегодня я упредил тебя об опасности, а завтра ты поступишь так со мной.

– Ну а если Ярослав говорил мне правду? – усомнился Юрий.

– Значит, лгу я? – осведомился Данило.

– Почему лжешь, – дипломатично уклонился хозяин юрты, не желая оскорблять гостя. – Может, тебя самого обманул князь Константин.

– Ему в том выгоды нет, один убыток, – усмехнулся Данило. – Я ведь сказал – разговор у нас с его людьми был совсем о другом. Откуда он мог знать, что я поеду тебя упреждать? Опять же если бы он боялся Ярослава, то не стал бы отказываться от моей помощи. Словом, помысли сам о том, что я сказал.