Я подавляю в себе желание потрясти его, чтобы привести в чувство:

– Не вздумай говорить подобное при матери или Энжи.

– Даже и не думал, Мэйлин. Это только для твоих ушей, ведь ты всегда его поддерживала.

– А ты всегда лизал сапоги этих драконьих богатеев, жалкий и ничтожный веррик из старого города, – я нарочито подражаю акценту верри, обсасывая каждое произнесённое мною слово.

Вижу, как Джорджа передёргивает, но он пытается это скрыть:

– Я лишь пытаюсь приспособиться, Мэй. Жаль, что вы с Томасом предпочитаете идти против системы и втягиваете туда Ронана и Эрика.

– Кажется, ты начинаешь забывать, что, если бы не Томми, твоей юридической фирмы не было бы.

– Я этого не отрицаю, но наступает момент, когда нужно остановиться.

– Мы пытаемся что-то сделать для других, в то время как ты…

– Вы снова ругаетесь? Даже в такой момент? – убитый голос матери гасит нашу едва начавшуюся перепалку.

Я оборачиваюсь к ней:

– Мы просто поболтали, всё нормально, ма.

– Врач считает, что он может выкарабкаться, – мать утирает слёзы, замирая.

– Думаю, вам лучше поехать домой. – Ронан выходит следом. – В больнице останемся мы с Джорджем.

Затем Ронни подходит ко мне и тихим голосом говорит:

– Наши люди сейчас у нас дома вместе с Чарли, они проверили – всё безопасно.

– Я понимаю, Ронни.

– Мы найдём этих скотов, Мэй, клянусь тебе!

Я на секунду сжимаю руку брата, затем зову Анджелину, и мы уходим. Эрик ласково поддерживает мать, я благодарна ему за это. У меня нервы совершенно ни к чёрту.

Чарли – друг Томми ещё со школы, встречает нас, выражает сочувствие. Это темноволосый, кареглазый эльф приятной наружности, сколько себя помню, он всегда был вхож в наш дом и пользовался абсолютным доверием семьи.

Когда мать с Анджелиной заходят в дом, Чарли с Эриком начинают тихо о чём-то говорить. Я подхожу:

– Кто это сделал?

– Мэй, я не думаю, что это то, о чём стоит тебе сейчас беспокоиться. Помоги матери и Энж, – отвечает эльф.

Я молча проглатываю тот факт, что меня хотят отправить в дом рыдать и предаваться горю вместе с женщинами:

– Это из-за той чаши, которую вы должны были перевезти?

Вижу удивление на глазах Чарли и понимаю, что попала в точку.

– У нас нет секретов от Мэй, – поддерживает меня Эрик.

Вокруг снуют люди Томми, думаю, этой ночью, да и многие последующие, мы будем ночевать тут не одни.

– Раз чаша так нужна этим уродам, мы должны получить её. Где она? – я безжалостно, почти агрессивно, сверлю Чарли глазами.

Он сглатывает и отвечает:

– На острове Святого Митаджело. Её должны отправить кораблём завтра ночью.

– В понедельник должна состояться сделка по покупке земли. Если Ревьелло не получит чашу к этому моменту, договор будет расторгнут, верно?

– Томас и это тебе рассказал?

– Мы должны сделать все, чтобы сделка состоялась. А ты Чарли займёшься всеми теми делами, которые Томми любит держать в секрете.

– О чём ты, Мэй? Какие дела? – притворно удивляется эльф.

– Ты знаешь, о чём я: контрабанда, торговля запрещёнными артефактами, чем вы там ещё занимаетесь? Я знаю, что ты его правая рука в тех вопросах, когда бизнес выходит за рамки закона.

– Мэйлин, Томми не понравится…

– Что сестра впутывается в это всё? Ему не понравится, если он очнётся, а ты всё испортил, Чарли, не смог сохранить его бизнес, разрушил то, что он строил годами.

Не «если очнётся», а «когда» поправляю себя мысленно.

– Хорошо, Мэй, я сделаю, как ты говоришь.

– Эрик, все отчёты по ипподрому будешь теперь направлять мне.

Брат кивает, уголки его губ опущены, я понимаю, что он просто не справляется со всем этим. Это там, на улицах старого города, он Эрик Солиер, крутой парень, а дома он двадцатишестилетний мальчишка, привыкший, что старший брат всегда рядом и поддержит в трудную минуту. Томми всегда был лидером, всегда вёл людей за собой.