– Я определенно захворал, – с унынием думал он. – Только бы сама Варвара не подхватила вчера простуду.

Почти до обеда он провалялся в постели, лишь прислушиваясь к шуму летнего дня за окном.

«Как же мне уговорить её, ехать со мною в Париж, – думал он. – Ведь медлить совсем нельзя. Мы должны с ней и вправду поторопиться, пока не вернулся её „пожиратель эктоплазмы“».

При мыслях об этой мистической субстанции его затошнило.

«Барбара, я должен тебя украсть. Ты будешь всю жизнь несчастна с этим стариком. Вы с ним совсем не пара…»

Ближе к вечеру он с трудом поднялся на ноги и пошёл одеваться.

«Я должен её увидеть, – думал он. – Мне бы только остаться с ней наедине. Нам нельзя медлить. Скорее бы прошла моя простуда. Как не кстати-то всё».

Подходя к дому Борисовых, он слышал шум, смех и радостное веселье. Из открытого окна звучал граммофон.

«Как же я забыл, – вспомнил он. – Ведь сегодня к Борисовым должна была приехать какая-то их родственница. Чья-то племянница… То ли Натальи, то ли Юрия. Бог её знает. Да и какое мне, в сущности, дело? Мне бы только улучить хоть несколько минут и позвать Барбару в лес или на реку».

Вся знакомая компания сидела на двух лавках, выставленных возле дома. Но Барбара вновь отчего-то отсутствовала. Зато, вместо нее, прямо напротив святого семейства стояла юная девушка, одетая в розовое платье и кокетливую соломенную шляпку. Гладышев сначала скользнул по ней довольно равнодушным взглядом, а после отчего-то не смог слишком быстро отвести от гостьи своих любопытных глаз.

Это была совсем молоденькая и стройная шатенка с густыми волосами, спадающими вольными локонами на грудь. Да, это была очень миловидная девица, если не сказать более – она казалась именно прекрасной. Тонкие черты породистого лица выглядели очень правильными, почти классическими, если бы не чуть вздернутая форма маленького носа. Поражали красотой и её яркие, светло серые глаза, осененные густыми ресницами и летящими бровками. Завершали сие безукоризненное творение маленькие, почти детские губы, которые постоянно растягивались в смешливой улыбке, открывая ряд белоснежных зубов.

По-видимому, девица отлично знала, что она прехорошенькая, и что все мужские взгляды прикованы к её подвижному и яркому образу. Стараясь не засматриваться на её лицо, он бегло оглядел и контуры её стройной фигуры, отметив про себя невообразимо тонкую талию и маленькие груди.

– Ага, – услышал он голос Юрия. – Ага… – повторил он, глядя на Гладышева радостными глазами. – Вы всё-таки явились к нам, к вечеру. И это хорошо. А я ждал вас ещё к обеду.

– Занят был я, – ответил Гладышев и кашлянул.

– Вы, часом, не захворали? Не попали вчера под ливень?

– Нет, – соврал Гладышев. – Я сильно устал и сразу пошёл домой. А как вы? Никто не промок?

– Нет, слава богу. Тёща успела вернуться до грозы, да и Барбара лишь чуточку намокла.

– Вот и славно, – вновь повторил он и снова кашлянул, с тревогой глядя на дверь, ведущую в дом.

– Тогда пойдёмте, я вас представлю своей племяннице.

Он взял Гладышева за руку и подвел к подвижной девице, бойко рассказывающей нечто веселое Наталье Павловне и старухе.

– Познакомься, Раечка, это наш сосед. Помнишь, я тебе о нём рассказывал. Михаил Алексеевич Гладышев. Он у нас горный инженер и пишет научную работу.

Михаил поклонился.

– А это наша красавица Раиса. Лучшая ученица в Мариинском институте.

– Дядя, ну перестань. Я далеко не самая лучшая, – ответила девушка приятным голоском и очаровательно смутилась, глядя на красивого соседа.

По яркому и чуть кокетливому взгляду Гладышев понял, что понравился этой девице. После знакомства с ним, она стала ещё более оживленно что-то рассказывать Наталье Павловне и Анне Генриховне. Свой рассказ она сопровождала милой жестикуляцией и непринужденным смехом. А Гладышев смотрел на неё ровно так, как смотрят на диковинную птичку с ярким оперением. Не более. Он отлично понимал, что если бы увидел эту девушку ещё до знакомства с Барбарой, то наверняка бы мог увлечься и даже немного поухаживать за ней, строя смелые, но нереальные планы по соблазнению этой миленькой кокетки.