– На нее покушались несколько раз за последний год, – поведал Айзенберг.

– Что? – Натали чуть не подскочила, но сдержалась. Вот почему Алекс самостоятельно совершал вылазки и вечно кого-то допрашивал. Искал обидчиков.

– Мы не придавали огласке этот факт, потому что под подозрение попадают все, даже родственники. У каждого да найдется мотив.

– Глупости. Никто не желал смерти Мишель.

– Мы могли бы подискутировать на эту тему, но это не относится к делу, – отмахнулся Айзенберг. – Алекс, кстати, тоже не единственный мужчина Мишель. У нее есть еще кое-кто.

– Как это понимать? – она не должна слушать столь возмутительные вещи, но не двинулась с места. Как выясняется, ее привычный черно-белый мир приобретал кучу оттенков.

– Перед тем как уехать в Лос-Анджелес, Мишель многое пережила. Ей начали сниться кошмары. В какой-то момент она перестала отличать реальность от бреда.

– Кошмары, как у меня? – Натали не узнала свой голос. Ей очень жаль эту девушку. В отличие от нее самой. Она получала какое-то нездоровое удовольствие от опасности и риска.

– Похоже, да, но не совсем. Я предлагал тебе помощь по своей методике, но ты отказалась. Держишь под контролем свое состояние. Мишель же послабее. Она истероидная, творческая, эмоциональная. Все, что с ней происходило, сломало ей психику. Медленно, по кирпичику.

Натали еще больше заволновалась. Добрая, чуткая, все понимающая молодая беременная женщина, открытая всему миру, удерживалась сейчас каким-то ублюдком в плену.

Да, у Натали тоже непростая ситуация, но она за долгие годы моральной подготовки научилась держать себя и свои чувства под контролем. У нее все было хорошо. Кроме мужчин. Ни одного за десять лет. Что там. За всю жизнь. Да и к женщинам ее тоже не тянуло.

– Что произошло позже, доктор?

– Она укатила в Лос-Анджелес на машине вместе с подругой и начала модельную карьеру.

– Это я знаю. Вы ведь не просто так о другом мужчине заговорили.

– Есть один человек, достаточно близкий для Мишель. И он очень сильно нас всех интересует. Ты что-нибудь слышала о Джоне Ноулзе?

Натали поперхнулась и случайно вылила кофе на белую блузку. Коричневое пятно медленно расплывалось по шелку. Супер день.

Она взяла салфетку со стола и попыталась оттереть пятно. Да-да, хотя бы уважительная причина для молчания. Слышала ли она? Видела. Не раз. Столкнулась и говорила с ним? Один раз. И едва ли она когда-нибудь забудет их знакомство.

Натали прекратила безуспешное сражение с пятном, бросив салфетку на стол. В последнее время она слишком часто слышала это имя. Не к добру.

– Новый генеральный директор «Левентис Девелопмент», – это правда. Все, что она о нем знала.

– Верно. Строительное подразделение. Прямой конкурент для таких гигантов, как «Лагранж Энтерпрайзес» и «Джей Ди Констракшн». Джону Ноулзу тридцать семь лет, а его семья живет где-то в Европе.

– «Левентис Груп» давно под прицелом у Ройса и Бонаци.

Натали внезапно вспомнила отца Мишель. Как она могла забыть?

– Энтони Бонаци, отца Мишель и Майкла, однажды взорвали. Он чудом остался жив, но до сих пор уверен, что к этому причастен Томас Андерсен, сенатор, – Айзенберг произнес вслух ее мысли

– И владелец «Левентис груп», – добавила Натали. Тонкая, едва осязаемая ниточка начала плестись в ее голове. – Хорошо, причем здесь Джон Ноулз? Он ведь наемный руководитель, как я понимаю?

И имя-то какое простое для топ-менеджера семейной корпорации. Никаких там Джон Дональд Ричард третий.

– Дело в том, что когда он еще не работал в корпорации «Левентис», он занимался развитием бизнеса в Лос-Анджелесе. И там же познакомился с Мишель Роулэнд. Они были неразлучны, он часто сопровождал ее на мероприятия, ходил на все модные показы с ее участием. Джон параллельно встречался с другими женщинами, из чего я делаю вывод, что вряд ли их связывали именно любовные отношения. И судя по тому, что Мишель сразу при первой встрече вернулась к Алексу, в тотальной френдзоне, как это модно говорить у вас, молодежи, находился именно Джон.