– Вятич, а если заранее залечь так, как мы вчера, но с луками и побить коней?

– Только без тебя!

– Тогда и ты не пойдешь.

Сотник несколько мгновений смотрел мне в лицо и устало кивнул:

– Хорошо.

В тот день мы буквально распотрошили обоз, освободили всех пленных, хотя и не были уверены, что они дойдут до дома. Переломали кучу саней, отпустили всех коней, и своих, и татарских… много чего сожгли, потому как никуда это не денешь.

Конечно, это был не весь обоз, только задняя его часть, но ведь побили же! Бросившуюся откуда-то спереди на подмогу сотню тоже разбили.

Коловрат усмехнулся:

– Теперь ждать гостей оттуда… – он махнул рукой в сторону, куда по Оке ушло войско Батыя.

Всю ночь разворачивали остатки обозных саней, загораживая стрежень реки почти от берега до берега. Зачем-то заложили несколько больших костров, расположив их от саней до самой кромки. Я вдруг сообразила, если завтра подойдет конница, то эти костры не позволят ей прорваться по берегу к нам. Умно… А еще рубили лунки и ставили в них огромные затесанные лесины. А это зачем? Вятич объяснил:

– Надолбы. К утру вмерзнут, на них много всадников погибнуть может.

Но это оказалось не все, с рассветом на льду позади распотрошенного обоза осталась только часть дружины, а две другие, в том числе и наша, скользнули лесом, ведя коней в поводу, вдоль обоих берегов. А по льду подтащили еще сани, навалили с обоих берегов, оставляя не слишком широкий проход. Все словно бы и случайно, но стрежень реки сильно сузили…

У наших всех луки и самострелы, а у меня? Я что, буду просто наблюдать? Вятич в ответ на вопрос покачал головой:

– Мы с тобой уйдем подальше. Снова выть, когда сунутся. Только без выдумок, не то беду навлечешь.

– Есть, товарищ начальник!

– Ну что за дурища?

Я закрыла рот руками, вот действительно дурища-то.

Часть дружины рассредоточилась в лесу так, что не знай я, что они там, не догадалась бы. Понятно, татары в лес далеко не суются, опасно, да и конному не пройти, тогда зачем нашим лошади?

– Отсекут часть тех, кто вернется, и погонят на огни и надолбы. Мы с тобой должны остальных отогнать волчьим воем. Сможешь?

Я только кивнула, чтобы не сморозить еще какую-нибудь глупость.

Мы скользнули еще дальше за самые первые завалы и затаились, снова превратившись в два сугроба.

Лежать пришлось недолго, едва рассвело, Вятич кивнул:

– Вон они…

И без его слов было слышно, как по реке движется конница. Передние настороженно оглядывали берега, но ничего опасного не обнаружили. Понятно, кроме нас с Вятичем, здесь никого не было, основная масса дальше. Мы даже дышать перестали, вернее, я дышала в рукавицу, чтобы не выдать своего присутствия паром изо рта. Не обнаружив ничего подозрительного, разведчик сделал знак, что путь свободен.

И вот тогда по стрежню реки полилась темная масса, я пыталась сообразить, сколько же их, и не могла. Много, очень много…

В той стороне, откуда мы приползли, послышался шум боя, а чуть погодя с обоих берегов хлынула наша дружина и засвистели стрелы. Вятич сделал знак, что пора. Дружина отсекла нападавших и погнала их вперед на костры, теперь надо смешать оставшихся, чтобы не напали сзади. Хотя сзади татар было совсем немного, основная часть попала в ловушку.

Волчий вой заставил дрогнуть многих лошадей. На льду беспомощно закрутились всадники. Вперед им мешал двинуться этот самый вой, пришлось поворачивать назад. А ведь впереди гибли их товарищи, наша дружина, зажав татар с двух сторон, просто расстреливала из луков теперь уже их коней, гнала на костры и надолбы, била и била!