Я удивляюсь, насколько изящно мне удаётся подхватить чернила на самый кончик кисти.

Эм, а что мне написать?

Юйлин хоть раз доводилось писать отцу письма? Вроде бы да, и не единожды. С одной стороны, хорошо, что мне есть, откуда списать, с другой стороны, отец, зная манеру своей дочери, заметит малейшее несоответствие её стилю и почерку.

Память подкидывает идеально подходящий случай из относительно недавнего прошлого. Два года назад в провинции Вейди случилась засуха, и отец был назначен императором ответственным за устранение последствий природной катастрофы. Отцу пришлось уехать больше, чем на полгода, а Юйлин упросила разрешить ей совершить паломничество в храм Семи живительных источников, чтобы помолиться об удаче для отца.

Как мило…

Мою иномирную часть начинает подташнивать от слащавой приторности — Юйлин искренне желала отцу благополучия, но молитву она использовала как предлог для большого путешествия.

Кисточка порхает над листом бумаги.

“Дочь приветствует отца”, — вывожу я довольно странную формулировку. Только почему странную, если иначе не пишут? Ощущение расщепленности возвращается. Кажется, оно тем ярче, чем сильнее противоречия между частями.

Я продолжаю писать и думать. Раз во всю звенят тревожные звоночки, то времени читать длинное послание у отца, скорее всего, не будет. Мне выгоднее, чтобы он пробежал взглядом несколько строк и оставил письмо непрочитанным или наоборот написать коротко, чтобы отец прочитал наверняка?

Длиннее текст — больше ошибок.

Что мне упомянуть обязательно? Добралась целой и невредимой, что ложь. Командир Ли защитил нас от нападавших, дядя и тётя встретили меня гостеприимно…

А что, если отец сказал передать письмо с командиром с единственной целью — дать мне возможность рассказать о встрече правду. Любое другое письмо дядя перехватит и прочитает, но не это.

Очевидная мысль, которая почему-то меня не посещала, а, споткнувшись о неё, я делаю на бумаге позорную кляксу.

Придётся переписывать.

И предоставленным шансом наябедничать от души я, увы, не воспользуюсь, потому что возвращения в столицу в моих планах точно нет. Разве что туманно намекнуть на возникшую неловкость? Хм…

Я перечитываю вторую версию письма — удовлетворительно.

— Кажется, за последние годы нравы в столице поменялись? Этикет забыт, в моде пренебрежение к старшим, грубая дерзость и вульгарность.

Увлёкшись каллиграфией, я упустила момент, когда в зал вошла госпожа Ланши.

Я поднимаю голову.

Что мне ей сказать? Напомнить, её же слова — госпожа Ланши просила чувствовать себя свободно.

— Тётушка…

— Юйлин, зачем ты привела в мой дом больную служанку? Кого именно ты хочешь заразить?

О-о-о…

Я недооценила способность госпожи Ланши находить самые уязвимые точки и бить в них без промаха.

Может, сослаться на холодную погоду и простуду?

Ближе всех к больной служанке я — это тоже аргумент. Если я не заболеваю, то остальным чего бояться?

Да, я недооценила.

Сквозняк приносит от входа густой аромат горько-терпких духов с перечной примесью. Я невольно морщусь — острый запах щекочет ноздри, провоцирует чихнуть.

Так госпожа Ланши придумала, как запереть меня во дворе под предлогом болезни? Отправит во двор “Северной тишины”, окружит охраной и прикажет пару раз в день передавать для меня с кухни еду?

Сдержаться мне не удаётся, я чихаю.

Хуже, что не только я. Самой госпоже Ланши и кузинам каким-то образом удаётся избегать воздействия перечного запахаа, а вот кормилица Мей заходится в кашле. И самое страшное не сам приступ, а алая кровь, которую выкашливает кормилица.