Я точно знала, что должно произойти, но все равно не могла не волноваться.

Уже на лестнице, застыв всего на миг, позволила себе взглянуть вниз, туда, где моя матушка, стоя рядом с отцом-батюшкой, разговаривала с Вознесенскими.

Я лишь скользнула взглядом по высокой фигуре старшего князя и княгини, а затем во все глаза посмотрела на того, кто владел моими мыслями и всем моим сердцем.

Марк.

В одном лишь этом имени для меня соединилось все прекрасное, что только могло быть в жизни. Как он был красив, мой жених, мой суженый. Высокий, темноволосый, с ясными синими глазами! Такой широкоплечий и стройный, что сердце ликовало от радости. На Марка заглядывались все до единой женщины в академии от мала до велика. Но он всегда был только мой, и осознание этого помогало мне не ревновать так сильно, если встречала Вознесенского в компании девушек.

Но академия позади. Теперь мы поженимся и станем принадлежать друг другу безраздельно. Он мой, а я его. Вся без остатка.

- О, княжна Александра! – Андрей Иванович Вознесенский первым заметил меня и широко улыбнулся, а я продолжила спускаться вниз, распрямив плечи и гордо глядя на будущих родственников, стараясь подавить в себе отчаянное счастье, переполнявшее сердце.

- Сашенька! – улыбнулась княгиня Вознесенская. Она, в отличие от моих родных, всегда называла меня именно так. Не Алекса, не Александра, а Сашенька, так по-доброму и так мило.

Я искренне улыбнулась, а сама снова перевела взгляд на жениха.

Марк взглянул на меня и сдержанно поклонился.

- Княжна Александра, - проговорил он. Чувственные красивые губы тронула улыбка, но совсем не такая, как мне бы хотелось. Мало в ней было радости.

Впрочем, я решила, что он просто слишком переволновался и поэтому так сдержан в проявлении эмоций.

- Князь Андрей Иванович, – я улыбнулась старшему Вознесенскому. - Княгиня Мария Федосеевна! – и быстрый взгляд на жениха, от которого сердце словно пропустило удар. – Княжич Марк.

На миг возникла пауза. Мы с Марком смотрели друг на друга, и я силилась прочитать в его взоре то обожание и любовь, которые испытывала сама.

- Ну же, пройдемте. У нас уже все готово к ужину, - засуетилась матушка и отец, взяв под руку княгиню Марию, повел ее в сторону обеденного зала, где был накрыт богатый стол. А князь Вознесенский предложил руку моей матери. Она ее с готовностью приняла, и будущие родственники на миг оставили нас с Марком наедине.

Я первая подошла к жениху. Он молча предложил мне руку, а когда мы пошли плечо к плечу, вдруг произнес:

- Сегодня после ужина мне бы хотелось поговорить с вами, Александра Петровна, - голос прозвучал слишком спокойно. – Если можно, наедине.

Я вспыхнула, уже представляя себе, как мы останемся вдвоем в маленькой гостиной и он, сбросив маску равнодушия, все же опустится на одно колено, признается в своих чувствах и будет говорить о любви, а страсти, о том, как долго мечтал об этом дне. А я, конечно же, скажу «да» и, может быть, даже позволю себя поцеловать!

Щеки обожгло огнем, стоило представить, как губы Марка прикасаются к моим. Это будет первый поцелуй в моей жизни, и я представляла его себе как нечто самое великолепное и сладкое, отчего подгибаются ноги и кровь начинает быстрее бежать по венам.

Когда училась в академии и жила в общежитии мои соседки встречались со студентами. Но не я. Да и как я могла с кем-то встречаться, если в моем сердце был только Марк? Нет, о подобном не могло быть и речи, хотя меня приглашали на свидания. Да только я всем отказывала и если и выходила в свет, то только с женихом. Хотя случалось это крайне редко, ведь он все свое время посвящал учебе и был слишком благороден, чтобы целовать меня до свадьбы.