— Рози! Не кричи и дай мне руку. Сейчас же! Ты безобразно себя ведешь. Даже если бы у меня были лишние деньги, я ни за что не стала бы ничего тебе покупать.

Миссис Райн была поражена. Её послушная тихая Розалинда устраивает истерики из-за понравившейся игрушки? Голосит на всю улицу так, что прохожие оглядываются. Значит, и прогулки на площадь не будет. Такие выходки нельзя оставлять без наказания.

Рози притихла, но от витрины не отошла. А Кэролайн стало стыдно. Не слишком-то баловала она дочку подарками. Раньше Эдвард заваливал детскую игрушками, а сейчас миссис Райн и припомнить не могла, когда в последний раз покупала ей куклу. В самом деле… ведь Рождество... хоть капризам потакать и неправильно, и господин пастор говорит так, но… Рождество. И эти забавные механические ангелы очень милы, можно было бы поставить вон того, с ярко-красным оперением, на каминную полку.

— Ну хорошо, если ты пообещаешь мне никогда больше не кричать, требуя подарков, то мы зайдем посмотреть. И если они стоят не очень дорого, то, может быть...

— Мамочка! — Рози кинулась к матери и крепко обхватила за талию, прижалась щекой к заснеженной пелерине. — Я больше не буду, обещаю! Никогда-никогда! Купи, пожалуйста...

Колокольчик на двери мелодично звякнул, миссис Кэролайн и Рози вошли в кондитерскую.

Они будто оказались в Рождественском лесу: елки и елочки, разубранные шарами, бусами, мишурой, конфетами и пряниками, закрывали прилавок, на низеньких столиках под елками красовались пышные корзины со сладостями и фруктами. Дорогая оберточная бумага, ленты, этикетки. А витрина хорошо просматривалась и изнутри кондитерской.

— Здравствуйте, здравствуйте! Проходите! Чем могу служить, мисс и миссис? — Розовощекий кондитер в синем сюртуке и кремовых панталонах возник из еловых зарослей и засеменил навстречу Рози и Кэролайн. Он был не намного выше Рози, шел приплясывая и все время приостанавливался и кланялся, выставляя вперед ногу и широко разводя руками. От этого его кружевные манжеты и жабо трепетали, а пряжки на туфлях поблескивали. — Желаете праздничную корзину? Смею предложить вот эту — прекрасные фрукты, конфеты и сладкое вино, или вот эту с Французским шампанским, или небольшую с ликерами и шоколадом. А может быть, вы посмотрите пряничные домики? О, это шедевры, истинные шедевры моих мастеров!

— Мы хотели бы взглянуть на ангелов, — сказала Кэролайн. — Они ведь тоже продаются? Или только для украшения витрины?

— Продаются, несомненно продаются. Все на свете продается, миссис.

Глубоко посаженные глазки недобро блеснули и остановились на Рози. Девочка прижалась к матери, кондитер ей не нравился.

— Сколько же стоит, например, вон тот, с красными крыльями?

— Для вас... — Кондитер лишь на секунду замолчал, скользнул взглядом по Кэролайн, вероятно, оценивая её платежеспособность. Усмехнулся разочарованно, как нюхом почуял, что кошелек у нее тощеват. Но тут же снова поклонился и полез в витрину за ангелом. — Для вас сущие пустяки, в полцены отдам, всего за... четыре шиллинга восемь пенсов.

Названная цена показалась Кэролайн непомерной. Четыре шиллинга девять пенсов стоил прекрасный жилет Эдварда из шотландки, а тут игрушка.

— Так дорого? Да за что же? Что в нем такого особенного?

— Не скажите, миссис, вы взгляните на крылья, они раскрываются, а глазки моргают, и голова поворачивается вправо-влево. При этом звучит музыка, механический ангел проигрывает несколько мелодий, подобно табакерке. Послушайте.

Кондитер выбрался из недр витрины, в руках у него был тот самый краснокрылый ангел, который понравился Кэролайн. Нажав на рычажок на спине под перьями, кондитер привел механизм в действие и поставил игрушку на стол перед Рози.