Отодвинув в сторонку поднос с пустыми чашками, она устроилась на софе поудобнее, поджав под себя изящные ножки, не отрываясь от листка и шевеля губами, прослушала всю песенку до конца.

Мэйбеллин,

Вай ю кэнт би тру?

Мэйбеллин,

Вай ю кэнт би тру?

Ю дан стартед бэк дуинг зе синг

ю юзет ту ду.

Эз ай воз мотивэшин оувер зе хилл

Ай соу Мэйбеллин ин коуп де вилл

Кадиллак роллин он зе оупен роуд

Насин аутран май ви эйт форд

Кадиллак донт воут найнти файв

Бампер ту бампер роллинг сайд бай сайд.

– Любопытно. А зачем тебе всё это?

– Как зачем? Обязательно кто-то захочет спеть. С аккордами всё просто – любой гитарист их сможет снять самостоятельно, в меру своих способностей. А с текстом как быть? «На костях» половины слов неслышно, поэтому, чтобы петь – берём этот лист и поём. А перевод – просто для понимания сути. Эх, было бы здорово перевести в рифму!

Поэтесса вдруг вскочила и заходила из угла в угол, словно пантера по клетке.

– Таак… Петь по-английски будут однозначно с рязанским акцентом – позорище, смех один. Делать художественный перевод – совсем непросто. Только зачем эти сложности? Берём ключевую фразу и подгоняем под неё любую русскую, главное – чтоб в музыку и ритм ложилось. Потом ваяем простейший текст, лишь бы попадать в ноты и хоть какая-то рифма, а смысл – дело десятое. Далась тебе эта Мэйбеллин! Вот смотри: – девушка запустила пластинку с начала, скинула с торшера абажур – получилась стойка микрофона и, приплясывая, запела в унисон с Чаком:

Может быть,

На закате дня

Может быть,

Я встречу тебя…

– Стоп, стоп, старушка, хочешь сказать, что переводить не обязательно, достаточно сделать похожий текст?! Йоо-хо! – и мы заскакали в безумном термоядерном танце, хором перепевая бедного побледневшего негра:

Ты моя, бейби! Ты моя!

Может быть, я встречу тебя!

Ура – ура! Скоро наши песни будет петь вся Москва!

– А зачем нам преклоняться перед западом? – Рита легко восстановила дыхание после этих невероятных прыжков. – Давай свой рок-н-ролл сочиним! Или твист. Например, про кота. Живёт у нас в общаге за углом чёрный кот, а его никто не любит, шпыняют почём зря. Потому что он перебегает всем дорогу. А кот на самом деле – добрый.

– Давай! Про кота! Про чёрного! Про белого! Про рыжего! Про трёхцветного!

– Милый генетик, трёхцветные – только кошки…

В этот раз она целовалась значительно смелее, но давать рукам волю и торопить события мне расхотелось однозначно.

…

Мы просидим, взявшись за руки всю короткую ночь, пока «утро не раскрасит нежным светом стены древнего Кремля», болтая о вещах, невероятно важных для нас: стихах, полётах в космос, целине, музыке, мирном атоме, молодёжном фестивале, который откроется всего-то через пару месяцев…

Проголодаемся, и будем, смеясь и толкаясь, наперегонки черпать суповыми ложками «Мимозу» прямо из салатницы, закусывая «Бородинским». По прохладе, уворачиваясь от струй поливальных машин, побежим к открытию станции метро «Краснопресненская» – новенькой, сверкающей, такой же юной и прекрасной, как и наша Москва, как вся советская страна, как и мы сами.

Я вернусь домой, и, полный энтузиазма, сяду за отцовскую замечательную «Олимпию» и на одном дыхании напишу самый лучший в мире доклад по генетике, раздроблю эти чёртовы гены на атомы, намешаю попурри из неаллелей и гаплоид! Прости меня, мамуля, но я не буду делать гимнастику для глаз, у меня же – пар из ушей, некогда отвлекаться на глупости.

А потом, мы с моей королевой, в две головы и четыре руки, так разберём-раскурочим этих натовских милитаристов, что они вкус трюфелей с шампиньонами в своём Брюсселе позабудут вовеки веков. Стихи отпечатаем и отнесём в «Московский комсомолец», в «Юность» – с руками оторвут! Прости меня, Феликс, я больше не буду звать тебя «пыльным шлемом», ты – умница и гений кадровой политики!