Немое удивление разлилось по комнате, но Лед молча высвободил из-под себя одеяло и укрыл им нас обоих.

Я прижалась к его боку. Первые несколько минут дрожь волнами прокатывались по телу от макушки до пяток, потом я пригрелась.

Моя рука все также лежала на его груди. Немного успокоившись и осмелев, я начала тихонько перебирать пальцами ткань рубашки.

- Что ты творишь, Огонек? - я уловила в его голосе напряжение и, как ни странно, это придало мне храбрости. Я добралась до ворота рубашки и нырнула в него рукой. Начала поглаживать прохладную гладкую кожу.

- Ты уверена, Даника? - хрипловато спросил мужчина, поворачиваясь ко мне боком и начиная ласкать мою шею под волосами.

Я кивнула и первая потянулась к его губам.

Поцелуй вышел нежным и лёгким. Лед в этот раз не набрасывался жадно на мои губы, а ласкал их бережно и аккуратно, словно в каждый момент ожидая, что я остановлю его. Его правая рука все также поглаживала мой затылок, но между нами оставалась дистанция, которую устанавливала я, то ли упираясь в грудь мужчины, то ли гладя ее.

Мне все ещё не хватало храбрости для следующего шага, но чем дольше Лед меня целовал - все также нежно и терпеливо, но уже глубже, задевая языком мои зубы, проникая между ними быстрыми лёгкими движениями - тем смелее я становилась.

Когда в голове не осталось ни одной связной мысли, а по телу, искрясь и покалывая, покатились волны совсем иной дрожи, я решилась. Путаясь в пуговицах и петельках, расстегнула его рубашку, скользнула обеими ладонями по груди до самого ремня. Когда мои несмелые пальцы прошлись по плоскому гладкому животу мужчины, Лед вздрогнул, выдохнув короткий тихий стон прямо в мой рот. От этого звука моя кровь вскипела, а остатки страха - или разума - испарились без следа. Я коснулась его языка своим, лизнула губы, ладонями прошлась от живота обратно к плечам, ощущая, как от моих прикосновений напрягаются и расслабляются тугие мышцы, замирает дыхание.

Лед придвинулся ближе и навис надо мной, побуждая перевернуться на спину. Я подчинилась, замирая от сладкого предвкушения. Мужчина опёрся на обе руки и чуть отстранился:

- Не пожалеешь, Огонек? Я готов ждать.

Ну, а я не готова. Когда ещё мне хватит смелости?

Не отвечая, я обхватила шею мужчины обеими руками и, приподнявшись, возобновила поцелуй, который перестал быть осторожным, но остался нежным. Лед опустился на локти, уложив меня обратно на подушку. Я просунула руки под ткань расстёгнутой мужской рубашки и настойчиво потянула ее с плеч. Лед переместил вес сначала на одну руку, потом на вторую, избавившись от ненужной одежды.

Его кожа уже не была прохладной. Пальцы скользили по горячей груди, забирались по бокам на спину, скатывались по плечам. Лед себе таких вольностей не позволял. Удерживая вес на левом локте, правой рукой он придерживал мою голову, лаская большим пальцем щеку и висок.

Меня готовили к служению, объясняя все доходчиво и подробно, ведь в большинстве случаев юноши, что приходят отдать долг крови, тоже невинны. Жрица обычно ведёт эту игру, несмотря но то, что ее знания чисто теоретические.

Я потянулась к ремню, но, поблуждав пальцами по его поверхности, замка не обнаружила. Сосредоточиться мне мешали губы мужчины, что терзали мой рот со все возрастающей жадностью. Иногда Лед переключался на шею, прихватывая губами тонкую нежную кожу на горле, и тогда я забывала, как дышать, не то, что бороться с ремнем.

Видимо у мужчины оставалось больше разума, потому что в какой-то момент я обнаружила, что сама оказалась без рубашки и теперь прижимаюсь к нему кожа к коже, а широкая пряжка ремня царапает нежную кожу живота.