Ступеньки были скользкими, и дважды он едва не упал, свирепо пробормотав:
– Эй! Осторожнее!
Наконец они были внизу.
– Ставь здесь, – выдохнул Хэнк. – Я его дальше не потащу.
Они с глухим стуком опустили ящик. Поглядев друг другу в глаза, они обнаружили, что страх не исчез, а превратился в настоящий ужас. Подвал как будто наполнился неясным шуршанием. Крысы, наверно, или еще кто-то, о ком не хотелось даже думать.
Они поспешили назад, и Ройял дрожащей рукой запер дверь в подвал. Опомнились они лишь в кабине. Хэнк уже нажал на газ, когда Ройял схватил его за руку.
– Хэнк, мы забыли запереть двери.
Они уставились на замки, лежащие на доске управления. Хэнк связал их проволокой, а ключи надел на кольцо.
– О Боже, – прошептал он. – А если вернуться утром…
Ройял взял фонарик.
– Не годится, – сказал он. – Ты это знаешь.
Они вылезли из кабины, чувствуя, как холодный вечерний ветер сушит пот на их спинах.
– Иди назад, – сказал Ройял. – Я закрою перед нюю дверь и гараж.
Они разделились. Хэнк с гулко стучащим сердцем поплелся к задней двери. Ему пришлось открыть дверь, чтобы просунуть в нее ручку замка. Оттуда пахнуло гнилью, запах был почти осязаемым. Сразу вспомнились старые рассказы про Хьюби Марстена, над которыми они смеялись в детстве, и как они пугали девчонок: «Смотри, вон Хьюби!.. смотри… вон, вон…»
– Хэнк?
Замок выпал у него из рук. Он поднял его.
– Мог бы подумать, прежде чем так пугать. Ты все?
– Ага. Хэнк, а кто пойдет назад в подвал и положит эти ключи на стол?
– Не пойду, – сказал Хэнк Питерс. – Не пойду.
– Разыграем?
– Ну ладно.
Ройял достал монету:
– Загадывай.
– Орел.
Ройял подбросил монету, поймал и молча показал Хэнку. На ладони тускло мерцал орел.
– Господи, – сказал с отчаянием Хэнк. Но он взял ключи и фонарик и снова открыл проклятую дверь. Он с трудом, волоча ноги, спустился вниз и провел лучом по подвалу, который за видимой частью изгибался и уходил Бог знает куда. Свет упал на стол с пыльной скатертью. На столе сидела громадная крыса, которая даже не двинулась, когда заметила его. Она сидела на корточках и едва не ухмылялась.
Он сделал угрожающий шаг к столу:
– Кыш! Тварь!
Крыса не спеша спрыгнула и отбежала в темноту. Рука Хэнка теперь дрожала, и луч прыгал по стенам, открывая то бочку, то ветхую тумбочку, то связку пожелтевших газет, то…
Что это там, за газетами, с левой стороны?
Рубашка?.. неужели рубашка? Красная, смятая в комок. За ней какое-то синее пятно… джинсы? И что-то вроде…
За его спиной раздался треск.
Он в панике швырнул ключи на стол и бросился вон. Пробегая мимо ящика, он увидел, что треснуло: одна из алюминиевых полос отскочила и покачивалась, как угрожающий палец.
Он взбежал наверх, толкнул дверь и вскарабкался в кабину фургона. Он дышал, как собака, часто и прерывисто. Ройял спрашивал его, что случилось, но он только схватился за руль и бешено погнал машину прочь. Опомнился он только на Брукс-роуд, возле офиса Ларри Крокетта. Там он начал дрожать так сильно, что побоялся, что его стошнит.
– Да что с тобой? – спросил Ройял. – Что ты видел?
– Ничего, – ответил Хэнк сквозь зубы. – Ничего не видел и ничего больше не хочу видеть.
6
Ларри Крокетт уже хотел закрывать контору, когда в дверь вошел Хэнк Питерс. Он все еще выглядел испуганным.
– Забыл что-то, Хэнк? – спросил Ларри. Когда они вернулись из дома Марстенов с таким видом, будто им там оторвали яйца, он выдал им дополнительно по десять долларов и по две упаковки пива, предупредив, чтобы они не болтали о случившемся.
– Я хочу тебе рассказать, – сказал Хэнк. – Не могу молчать.