Но ненадолго.

Милочка, сама не понимая почему, опять перенесла ощущения на реальную жизнь: «Вот так и бывает», - подумала, вздохнув, - «любишь одну, а женишься на другой. А потом убиваешься, поняв, что любимая никогда не сможет заключить тебя в объятия. И пытаешься найти виноватого. Хоть что-то исправить».

В зале снова вспыхнули люстры, закончилось первое действие, и публика устремилась в фойе.

- Костик, ты пойдешь с бабушкой за кулисы? – елейный голосок Эльзы выводил из себя.

Людмила Марковна вспыхнула:

- Не разговаривайте с Костей, как с идиотом! Если так не терпится поздравить детей с открытием сезона – идите сами! Мы посидим в зале.

- А вы, Милочка, не смейте мне указывать! – разъярилась Эльза. – Может, он в туалет хочет?! – уставилась на внука: - Ты хочешь писать? Или, может, какать?

В пылу перебранки женщины не обратили внимания, как исказилось спокойное до этого момента лицо мальчика. Он, одновременно поднимая ладони над подлокотниками кресла, с силой опускал их, ударяя о мягкий бархат:

- Не хочу! Не хочу! Не хочу! – повторял Костик одно и то же, словно заезженная пластинка.

- Вот видите, до чего вы его довели! – Эльза по привычке, сразу же переложила вину за свои действия на другого. Того, кто в данный момент оказался «под рукой».

- Идите к детям, - Милочка понимала, что сейчас ей лучше остаться с мальчиком наедине. Что она сможет успокоить Костика до возвращения зрителей в зал. – И не вздумайте сказать Сергею и Диане о том, что случилось.

Не говоря больше ни слова, Эльза быстро прошла несколько метров до прохода и едва ли не бегом припустила к выходу в фойе.

Людмила крепко прижала к себе Костика. Зафиксировала его руки. Почувствовала, как напряженное, словно струна, тело начинает понемногу расслабляться. Услышала, как «не хочу» из крика перешло в шепот, а потом прекратилось вовсе.

Вспомнила, как ей показалось, совершенно некстати, разговор с Дианой и Леночкой, когда девочки были на пару-тройку лет старше этого мальчишки, что уткнулся ей в плечо лицом. Подумала:

«Вот и поспорь теперь с тем, что за грехи родителей приходится расплачиваться детям».

Услышала, как прозвенел первый звонок, оповещающий об окончании антракта и приглашающий зрителей занять места в зале.

Эльза Истомина вернулась только после третьего звонка, хотя Милочка надеялась, что она останется за кулисами.

Оркестр заиграл увертюру ко второму действию…

***

Людмила Марковна была рада, что овации и громкие крики «браво» по завершении спектакля не спровоцировали истерику у Костика. Если не считать инцидента в антракте, он вел себя вполне прилично. А выплеск агрессии после ненужной настойчивости его бабушки, Эльзы Истоминой, непонятно как оказавшейся рядом с ними, прошел никем не замеченным.

Впрочем, Костик адекватно реагировал на звуки, сопровождавшие его чуть ли не с пеленок, и на людей, которых включил в свою зону комфорта. Он мог находиться и в театре, и в парке, и в магазине. Главное, чтобы никто не нарушал его личное пространство и не обращался непосредственно к нему.

- Надеюсь, вы и мой внук примете участие в фуршете по поводу открытия сезона? – полюбопытствовала Эльза не глядя на Милочку и Костика, а любуясь тем, как сверкает огромный бриллиант на среднем пальце левой руки.

«Продолжаешь растранжиривать вдовью долю?» - Людмила поняла, что мать её учеников старается всеми силами привлечь внимание к новому украшению. Улыбнулась одними кончиками губ. Ответила:

- Нет. Мы едем домой.

- Нужно было отправить внука со мной в Северную Пальмиру! – Эльза вернулась к уже давно решенному вопросу. – Если бы не эта, так называемая доченька, Серёжа не стал бы спорить!