- У меня – четыре, - вздохнул Сергей.

- Я говорю о вечерах, когда вас обоих не будет дома, - объяснила Людмила. – Брать ребенка на спектакль, оставлять его за кулисами и каждую минуту думать о том, как он – это не дело.

- Можно попробовать, - вздохнул Сергей, - если вас это, конечно не затруднит.

- И если Манана согласится на то, что во время репетиции в зале будет ребенок, - добавила Диана.

- Меня не затруднит, - улыбнулась Людмила, подумав, что она намного хуже чувствует себя одинокими вечерами, когда все чаще и чаще возвращается в воспоминаниях к такому короткому роману с Тимуром Халфиным, и орошает слезами чертово платье в мелких цветочках, вышитых шелковыми нитками. То, в котором танцевала танго с любовником. Добавила: - А с Мананой я сама поговорю.

Как удалось убедить главного хореографа театра пойти на нарушение всех писаных и неписаных законов и порядков, ни Сергей, ни Диана так и не узнали. Но когда в репетиционный зал вошла Манана Георгиевна, исполнители заглавных партий в Щелкунчике замерли рядом с коляской.

- Ути-пути, какой хорошенький, - Манана сделала Костику пальцами «козу» и на этом забыла о присутствии в зале постороннего. Рявкнула басом: - К станку! Разожрались, разленились без меня за лето!

Не успевшие толком отдохнуть за прошедшие после гастролей две недели танцовщики и балерины, вовсе не испугавшиеся «грозного» постановщика, положили руку на планку и приготовились к началу урока. Ежедневного для балетных любого возраста.

Милочка приезжала даже в те дни, когда Сергей был задействован в Баядерке, и Диана оставалась с племянником.

Две женщины, педагог и ученица, тянулись друг к другу, не смотря на разницу в возрасте. Людмилу Марковну огорчило решение Дианы бросить школу. Но племянник, которому к началу следующего учебного года исполнилось полгода, требовал внимания и ухода. То, что у Сергея, да и у неё тоже, начнутся репетиции только в октябре – ничего не меняло. Месяц в школе не играл роли.

Девушка положила в шкафчик свидетельство об окончании восьмилетки и дала слово педагогу и брату, что как только Костик подрастет и его можно будет отдать в детский сад, она тотчас вернется к получению среднего образования.

Ну а когда в театре началась подготовка к следующему сезону, и Милочка, и Сергей поняли, что решение девушки было единственно правильным для всех.

***

- Костик, идем домой, - повторила просьбу Милочка.

Мальчик не проронил ни звука. Он продолжал все так же сидеть, положив руки ладонями вниз на колени и смотреть прямо перед собой.

Людмила Марковна вышла из машины. Постояла немного у задней дверцы. Поняла, что нужно либо вернуться в салон, либо попытаться как-то воздействовать на ребенка. Вот только как? Приоткрыла дверь авто. Произнесла, словно разговаривая с ветром:

- Я буду ждать здесь. Правда, могу замёрзнуть на ветру, простудиться и захворать. Но мы ведь не пойдем домой без папы и Дианы. Правда?

Тот, кто в заумии вынес вердикт, что аутисты начисто лишены эмпатии, изрек несусветную глупость. Это не так! Просто детям с особым складом психики нужно больше времени, чтобы выстроить ассоциативную цепочку между поступком и его последствиями.

Рука Костика потянулась к защелке ремня, который, спружинив, убрался в щель у подголовника.

- Идем домой, - мальчик выбрался из авто и, не обращая внимания на Милочку, не считая нужным убедиться в том, следует ли она за ним, зашагал к подъезду.

В который раз Людмила порадовалась, что Сергей и Диана облюбовали новые квартиры на третьем этаже. Ездить в лифте Костик отказывался категорически. Ему было пять лет, когда семья перебралась в новый дом. Брать себя за руку он позволял только отцу и тёте. Иногда – Людмиле. Но случалось это крайне редко.