Погребальные обряды, потребность достойно похоронить умершего и иметь возможность вернуться к месту его упокоения – одна из тех черт, которые радикально отличают нас от животных. Особые сухие пещеры, египетские пирамиды, скифские курганы, погребальные индийские костры – разнообразие мест и способов погребения в древности удивительно; оно доказывает, насколько уже и тогда важно было отношение к умершему и последующие с ним взаимоотношения. Оставить человека без погребения считалось недопустимым, а во многих религиозных системах – даже грехом. Уже в древнем мире появились погребальные сообщества, помогавшие семьям, не имевшим средств на погребение умершего. Римские солдаты отчисляли часть жалования в подобное погребальное братство, которое заботилось о похоронах солдат, умерших на чужбине. Информацию о таком сообществе нашли во время археологических раскопок в английском городе Бате, бывшем когда-то римской колонией Аква Салис.

Древняя традиция продержалась долго. С середины девятнадцатого века, с самого начала массовой эмиграции евреев из Восточной Европы в Америку, в Нью-Йорке и других городах стали основываться традиционные в Старом Свете, но куда более важные в Новом, еврейские погребальные братства, «Хевра кадиша», отвечающие за похороны неимущих иммигрантов. Таким образом, похороны всегда были общим, общинным делом.

Мы не знаем, насколько в похоронные обряды в различных исторических сообществах были включены дети, но дань детству безусловно отдавалась – в определенных захоронениях находят даже игрушки. В гробнице ребенка-фараона Тутанхамона были обнаружены его маленький детский трон, игрушка-обезьянка и деревянная птичка.

Древние – египтяне и греки – пытались визуализировать смерть и посмертный суд, взвешивающий сердце умершего. Во времена Средневековья смерть представляли преимущественно в виде скелета или страшной черной фигуры с косой. В гравюрах «Пляска Смерти» (1524–1526) Ганс Гольбейн Младший напоминает зрителю, что смерти подвластен каждый, от императора до крестьянина. Среди множества выкошенных Смертью художник не забывает изобразить и ребенка: Смерть уводит его за руку, а родители, плача, глядят вслед.

В древности, как и в наши дни, смерть часто волновала людей даже больше, чем жизнь, поскольку именно в смерти скрывается тайна, которую никому не удается разгадать. Об эволюции понимания смерти в истории человечества написано немало, но одним из первых всерьез занялся изучением таких представлений Филипп Арьес, исследователь, особенно внимательный тогда, когда речь заходит о пересечении двух тем – смерти и детства. Арьес – автор двух книг, без которых никак не обойтись в этом повествовании: «Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке» (1960) и «Человек перед лицом смерти» (1977)[11].

В первой Арьес утверждает, что само понятие детства возникает в истории достаточно поздно – только в семнадцатом веке, когда вырабатывается новая концепция отношения к ребенку как к существу хрупкому и особенному, заслуживающему особого обращения. Меняется все – воспитание, обучение, отношение к детскому труду, даже одежда.

Во второй книге – о восприятии смерти в различные моменты истории – Арьес подробно описывает средневековые обычаи, запечатленные в хрониках и литературных произведениях того периода. Но авторов этих повествований, а вслед за ними и Арьеса, больше волновала смерть благородного героя, рыцаря или короля. Простые люди, а тем более дети, почти никогда не являлись действующими лицами средневековых историй о жизни и о смерти. Лишь изредка какой-то король на смертном одре сожалеет, что его сын остается сиротой в таком юном возрасте. Конечно, в обеих книгах Филипп Арьес не выходит за рамки европейского восприятия действительности, но и в моем анализе детской литературы на тему смерти мне вряд ли удастся слишком далеко выйти за пределы европейской традиции, повлиявшей на большинство текстов, которые я буду обсуждать.